Народные рисунки хакасов. Известия о хакасских рисунках

Источник: Кызласов Л.Р., Леонтьев Н.В. Народные рисунки хакасов./ Л.Р. Кызласов, Н.В. Леонтьев. – М.: Изд-во Наука, главная редакция восточной литературы, 1980. – 176 с.

 

 Биографические сведения об авторах книги «Народные рисунки хакасов»:

1. Кызласов Леонид Романович (24,03,1924 – 24,08,2007 гг.) – один из крупнейших российских востоковедов, специалист по истории и археологии Сибири, доктор исторических наук, профессор, действительный член РАЕН, лауреат многих премий, заслуженный профессор Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова, возглавлял 50 археологических экспедиций МГУ.

2. Леонтьев Николай Владимирович (1938 г.р.) – археолог, старший научный сотрудник Минусинского краеведческого музея, член-корр. Германского археологического института. Многие годы собирал народные рисунки хакасов, выбитые, прочерченные или нанесенные краской на скалах, плитах курганов. Опубликовал свыше 60 научных работ. Почетный работник культуры Красноярского края.

3. Капелько Владимир Феофанович (19,06,1937 – 28,09,2000 гг.) – заслуженный художник РФ. Как  художник и археолог создал метод эстампажного копирования петроглифов на микалентной бумаге (эта бумага при смачивании водой не рвется). Открытые им рисунки под горой Оглахты были опубликованы профессором Леонидом Романовичем Кызласовым и минусинским археологом Николаем Владимировичем Леонтьевым в совместном научном труде «Народные рисунки хакасов». (Подробная биография Капелько В.Ф., и его картины смотрите здесь )

В этой книге впервые были опубликованы народные рисунки хакасов, выявленные в конце ХХ века преимущественно в горах Оглахты на Енисее и в других пунктах Хакасской автономной области. Они нарисованы краской, выполнены в виде гравюр или выбиты на каменных плитах и скалах. Этот вид творче­ства народных художников Хакасии, отражающий многие сферы жизни и быта хакасов XVII — начала XX в.

СОДЕРЖАНИЕ КНИГИ:

Предисловие

Известия о хакасских рисунках

Открытие хакасских писаниц

Датировка изображений

Изобразительные приемы

Рисунки на камне — отрасль хакасского искусства

Сюжеты и семантика изображении

Стилистические особенности рисунков на камне

Заключение

Описание писаниц

Малоарбатский Писанец

Писаницы на горе Папальчиха

Малый Писанец на р. Джебаш

Писаницы у дер. Комарковой

Камни с рисунками и писаницы в горах Оглахты

Камни с рисунками близ улуса Аёва

Рисунки на плитах древних татарских курганов

Наскальные рисунки на Абакане и Черном Июсе

Список таблиц

Таблицы:

Приложения

Список использованной литературы

Список сокращений

Резюме на хакасском языке

Резюме на английском языке

Предисловие

Я видел древних письмена
На диких скалах Енисея.
Таинственная старина,
Потомков поздних не жалея,
Проводит хитрые черты
Для их гадательной мечты. (А. Кузьмин, 1828)

В Южной Сибири, в долинах р. Абакан и ее многочисленных горных и степных притоков, по верховьям Чулыма и левобережью среднего те­чения великого Енисея, живет небольшой древний тюркоязычный на­род — хакасы. …

Общеизвестно, что памятники народного искусства создавались тру­дом и умением многих поколений безымянных художников. Материа­лом, на котором раскрывалось народное творчество, служили камень, глина, дерево, береста, кость, кожа, ткани и т. п.

В настоящее время памятники традиционного хакасского народного искусства сохранились главным образом лишь в музейных собраниях. Хотя тематически и целеустремленно они не собирались и не изуча­лись искусствоведами, тем не менее, уже с 70-х годов XIX в. музейные коллекции пополнялись благодаря краеведам и этнографам.

Одежда и детали костюма, предметы домашнего обихода, конского снаряжения и вооружения — все это нередко представляет собой не просто искусно и умело изготовленные вещи, но и являет нам подлин­ные шедевры декоративно-прикладного искусства.

Отражая вкусы и художественные запросы людей, чувства и мастер­ство умельцев, такие изделия тем самым выявляют не только техниче­ские возможности, но и эстетический, культурный уровень народа, не только его мечты о прекрасном, но и важные элементы мироощущения и миропонимания, многие стороны духовной жизни людей.

Вместе с тем выявляются характерные черты и традиции, свиде­тельствующие об особом историческом пути, пройденном данным этни­ческим коллективом в отличие от других.

Все это уже само по себе делает необходимым пристальное изучение прикладного искусства хакасов. Перед исследователями разного профи­ля, положившими принцип историзма в основу методологии изучения народного искусства, лежит широкое и благородное поле деятельности. Ювелирное искусство и художественная обработка металлов, вышивка и шитье, тиснение по коже и бересте, аппликация и роспись по ткани, резьба по дереву и кости,— трудно даже перечислить направления твор­ческого поиска народных художников, которые все еще остаются почти или полностью не изученными в Хакасии.

Художественная обработка металлов представлена, например, вели­колепными образцами серебряной, медной и иногда золотой насечки по железу. Чаще всего так украшались разнообразные детали конской сбруи: (бляхи и накладки уздечек, седел, подпруг, а также дужки и подножия стремян. Обычны для металлических предметов и просечные узоры, использующие игру светотени, чеканка и реже инкрустация.

Значительный материал для изучения шитья, вышивки, орнамента со­держат коллекции хакасского народного костюма: рубах и платьев, пальто и шуб, поясов и рукавиц, шапок и кисетов. Гораздо более ред­ки предметы из тисненой кожи, украшенного аппликацией войлока, пле­теные изделия. Очень скупо представлена резьба по кости.

Среди об­разцов художественной обработки дерева, пожалуй, наиболее интерес­ны деревянные шкатулки (по-хакасски - абдыра) и ящички (по-хакасски - харчахас). Они искусно украшены резным орнаментом, а нередко и разнообраз­ными жанровыми или сакральными сценами.

Искусство религиозного содержания представляют выполненные красками рисунки па шаманских бубнах и изображения духов-покро­вителей (по-хакасски - тöс), а также аппликации на лентах шаманских костюмов [Иванов, 1954 и 1955].

В свое время в Минусинском музее хранились образцы хакасской народной скульптуры—16 каменных фигурок ба­ранов и людей, служивших подношениями древним каменным извая­ниям, почитавшимся еще в первой трети нашего века. Сейчас в музей­ных фондах удалось обнаружить только три подобные скульптурки, привезенные с горы Иней тас Д.А. Клеменцем [Клеменц, 1891, с. 27; Яковлев, 1900, с. 53, № 25—32].

Другим видом хакасского народного творчества являются рисунки на затесях деревьев. Сохранилось только несколько изображений, скопированных в 80-х годах прошлого века П.Т. Савенковым. По составу рисунков и технике исполнения они за­нимают как бы промежуточное положение между изображениями на скалах и камнях и резьбой по дереву. На каждой затеси есть и тамги, и фигуры людей с животными; на одних затесях рисунки резные, на других начертаны углем [Савенков, 1884—1889, л. 46, 47; Савенков, 1910].

В научной литературе имеются работы, посвященные орнаменту и скульптуре народов Сибири и в том числе хакасским образцам [Шнейдер, 1930; Иванов, 1961]. Некоторое освещение на основе ограничен­ных музейных материалов получил и рисунок [Иванов, 1954, с. 582— 607]. Однако в целом народный рисунок хакасов продолжает оста­ваться неизученным.

Авторы этой книги — археологи и историки. Работая в поле с разно­родными  памятниками далекого прошлого, которыми так богата Хакасско-Минусинская котловина, мы постоянно занимаемся и наскаль­ными рисунками. Эти своеобразные картинные галереи донесли до нас изображения, выполненные людьми разных эпох за многие тысячи лет. Среди них удалось впервые выделить нанесенные красками, прочерчен­ные тонкими линиями или выбитые мелкими углублениями изображе­ния, созданные хакасами относительно недавно — за последние 300 лет.

Эти рисунки на скалах, отдельных камнях или на плитах древних кур­ганов также относятся к традиционному искусству современного хакас­ского парода. Открытие народных рисунков на камне, оказавшихся наиболее массовым и широко распространенным видом изобразительной деятельности хакасов, резко увеличило основные фондовые мате­риалы по рисунку, существенно углубило и дополнило представления о нем.

Мы впервые знакомим с этим необычным материалом широкие кру­ги читателей, ибо в книге дается первая систематизированная публика­ция хакасских народных изображений на камне и первый опыт их анализа. Следует, однако, заметить, что рисунки на скалах и камнях не являются в хакасском народном искусстве какой-то обособленной отраслью. Они теснейшим образом связаны с другими разделами де­коративно-прикладного искусства: резьбой по дереву, рисунками на ко­же и ткани, вышивкой. Сопоставление и параллельное изучение облег­чают их понимание, помогают выявить как общие черты, так и специ­фику и своеобразие хакасского народного рисунка. Все это позволяет надеяться па дальнейшее расширение наших знаний о народном искус­стве хакасов.

Авторы будут благодарны всем, кто сможет указать новые образцы хакасских рисунков или пожелает высказать свои соображения по этой теме. В интересах сохранения цельности изложения описание писаниц приводится в конце книги. Общая редакция книги произведена Л.Р. Кызласовым. Выражаем глубокую благодарность всем лицам и организациям, содействовавшим сбору материалов и появлению нашей книги. Особую признательность приносим сотрудникам Минусинского краеведческого музея и Хакасской археологической экспедиции Москов­ского университета, а также художнику В.Ф. Капелько, археологам И.Л. Кызласову, Э.А. Севастьяновой, Я.И. Сунчугашеву, искусствоведу И.Л. Кызласовой (автору раздела «Стилистические особенности рисунков»), оказавшим большую помощь при подготовке книги, пред­лагаемой ныне вниманию читателей.

Проф. Л.Р. Кызласов

Глава 1
ИЗВЕСТИЯ О ХАКАССКИХ РИСУНКАХ

 

Сведения о рисунках хакасов восходят к XVII в. В челобитных, написанных по-русски, хакасы обычно вместо подписи изображали каждый свое «знамя» или «знак» [Оглоблин, 1891 — 1892, № 88—92; Симченко, 1965, табл. 102—103]. Часто это были впол­не реалистичные изображения животных (например, лошадей) или наи­более распространенного оружия: лука со стрелой, наполненного стре­лами колчана, сабли, копья, боевой секиры и т. п. (рис. 1).

1 — лошадь	3, 9 — колчаны со стрелами
2, 4, 5 — луки	6 — копье	7 — секира	8 — сабля

Рис. 1. «Знамена»

Такие ри­сунки, легко и уверенно выполненные в одно касание пера, с несомнен­ностью свидетельствуют о высоком уровне графического искусства тюркоязычных енисейцев, а также о большой роли подобных изобра­жений в их жизни и быту. Дело в том, что каждый такой «знак» вос­производился человеком на определенной челобитной не под влиянием сиюминутного настроения и не так, как ставили крест вместо подписи неграмотные люди. Подобные изображения, заменяющие подпись на документе, — так называемые тамги (хак. таңма) — были личным зна­ком каждого более или менее крупного хакасского скотовода. Вполне понятно, что подобные геральдические знаки выбирались обдуманно и, возможно, имели определенное социальное и символическое содержание. При этом обязательно учитывалось, из какой семьи происходил тог или иной крупный скотовод или феодал, какого он «рода-племени». Каждый такой знак до определенной степени олицетворял своего вла­дельца. Им метился его скот и другое имущество, обозначались грани­цы земельных владений, покосов и охотничьих угодий. Вместо подписи человек ставил свой знак, подобно оттиску личной печати.

Употребление хакасами XVII в. подобных тамг являлось продолже­нием древних местных традиций, восходящих еще к раннему железно­му веку, когда более тысячи лет тому назад сложились в систему личные тамговые знаки. Важно отметить также, что рисунки XVII в. сви­детельствуют о продолжении той же графической манеры изображения, которая была свойственна средневековым хакасам IX—X вв., оставив­шим своим потомкам знаменитые Пiчiгтiг хая — «Писаные скалы» [Киселев, 1951, рис. 60; Appelgren-Kivalo, 1931].

Как теперь выяснилось, первую хакасскую писаницу, относящуюся к XVII в., с изображениями тамг, животных, антропоморфных фигур, нанесенных на скалу красной краской, обнаружил и зафиксировал на Енисее в 1722 г. Д.Г. Мессершмидт [Messerschmidt, 1962, Abb. 8; см. рис. 26].

В литературе XVIII столетия о хакасских народных рисунках све­дений нет. Исключением, возможно, является изображение буддийской ниши-часовни, увиденной в Туве на горе Сюме (р. Чаа-Холь) красно­ярским казаком И. Пойловым и его переводчиком хакасом Тоноком Сторгулииым. Описание этого памятника XIII в. и его рисунок были выполнены ими с натуры в 1726 г., а затем опубликованы Г.Ф. Миллером в 1747 г. [Кызласов, 1965 (II)]. Но для этого издания рисунок был переделан, о чем свидетельствуют добавленные латинские названия изображенных на нем рек. Осталось неясным, кто непосредственно со­здал этот рисунок — Пойлов или Сторгулии?

Многочисленные свидетельства о хакасских рисунках на камнях и скалах относятся к XIXв.

Так, например, енисейский губернатор А.П. Степанов сообщал следующее: «Ныне умерших погребают по обыкновению в могилы и украшают оные над поверхностью земли большими каменьями, а некоторые с украшением разными высечками того, до чего покойник был более охотник» [Степанов, 1835, с. 84—85]. 

К середине XIX в. восходит и первое сообщение о малоарбатской пи­санице [Корнилов, 1854, с. 635]. Особенно много сведений относится ко второй половине XIX в., когда, после открытия в 1877 г. Минусин­ского краеведческого музея, начинается научное изучение этнографии населения бассейнов рек Енисея, Абакана и Чулыма.

В это время в литературе появляются указания на то, что хакасы не только высекают свои наскальные рисунки, но и наносят их краской. Д.А. Клеменц, описав «изображение людей и животных красной и черной краской» на Трифоновской и на Тесинской писаницах, указыва­ет, что то же есть и на Шалаболинских скалах. Интересен и вывод это­го автора: «...можно сказать, что рисунки, сделанные черной краской, новее красных: они тщательнее сделаны и лучше сохранились». Уче­ный вполне справедливо сравнил наскальные рисунки с бытовыми ри­сунками хакасов, сделанными красками, указав верный путь для даль­нейших поисков: «...про Арбатскую писаницу ходит слух, что к ней кто-то и поныне прибавляет время от времени новые знаки. Проверить на­родную молву у нас не было средств, но казаки, видавшие ее, уве­ряли меня, что там такие рисунки, какие бывают на шаманских буб­нах. По нашему мнению, это может служить указанием для дешифро­вания знаков вместе с курганными рисунками па камнях. Рисунки на бубнах весьма разнообразны по содержанию, но все однородны по стилю и способу выполнения. Способ изображения людей, лошадей и других животных как на могильных камнях, так и на шаманских буб­нах один и тот же, насколько можно было сравнивать их между собой по имеющимся у нас материалам» [Клеменц, 1886, с. 38—39]. К сожа­лению, Д.А. Клеменц из правильных посылок не сделал необходимого вывода и не выделил современных ему хакасских рисунков на кам­нях и скалах.

Не сделал этого в работе того же времени и известный археолог И.Т. Савенков, который, впрочем, очень точно подметил (возле дерев­ни Копёны на левом берегу Енисея) различие между древнейшими писаницами и позднейшими. Указав, что «человек почти не фигурирует в группах этих древних рисунков», он подчеркивал: «Рисунки звероло­вов и древних пастухов отличаются отсутствием человека. Они по-гомеровски отражали внешний мир, а новокопёнские, так называемые «иероглифические",— нет. Они имеют всего чуть ли не две фигуры лошади, а остальное — люди, люди и люди, мужчины и женщины, тамги, тамги и тамги, т. е.— тавры, тавры и тавры, шаман с бубном и колотушкою, еще шаман с бубном, человек в круглой шапке с кистью, человек в шапке с длинными ушами и т. д.» [Савенков, 1886].

И.Т. Савенков упоминает, что на Шалаболинской писанице «есть рисунки древние также, но уже принадлежащие, может быть, и пред­кам нынешних инородцев. Их манера рисовать и высекать штрих уже несколько другая, в их письменах всегда проскальзывают черты шама­низма. Тут же рисунки современных татар, имитации древним «писаницам» русских и обязательно везде о себе заявляющих «ребятишек»  [Савенков, 1886, с. 56].

О рисунках, сделанных на древних курганных плитах, десятью го­дами позже писал этнограф П.Е. Островских: «В «Могильной степи» между селами Аскизом и Усть-Есинским часто попадаются на курганных камнях новейшие выбивки, тождественные с древними, делаемые в досужее время пастухами-подростками. Более всего эти современные скульпторы выбивают, конечно, куском булыжника изображения чело­века» [Островских, 1895, с. 325].

На рубеже нашего века подобные хакасские народные рисунки впер­вые попали в музеи. В каталоге этнографического отдела Минусин­ского музея, вышедшем в 1900 г., значатся: «камни с современными ри­сунками пастухов-качинцев; нарисованы тавра для скота» [Яковлев, 1900, с. 37].

Выбитые хакасами изображения на отдельно лежащих плитах по склонам гор Оглахты видел позднее археолог А.В. Адрианов. Под­росток, за которым он наблюдал, «то воспроизводил копии с фигур древних писаниц, то импровизировал, но относился к работе с сосредо­точенной серьезностью». На каменной плитке этим юношей был «вы­бит стол с короткими ножками, как это употребляется у минусинских инородцев (т.е. хакасов.— Л.К. и Н Л.), сидящих на полу юрты с подогнутыми ногами, а на столе самовар и на нем чайник» [Адрианов, 1904 (II), л. 2].

В другом месте тот же автор рассказывает: «Я нашел и автора этой писаницы, подростка пастуха, качинца Кыржана, проживавшего в улусе Саргове. Наблюдая за своим овечьим стадом с вершины горы, он от безделья каждый день выбивал фигуры на плите куском железа, пользуясь им как зубилом. Работа велась методически, старательно, серьезно» [Адрианов, 1908, с. 46].

Одну из оглахтинских плит с хакасским рисунком человека, сидя­щего на стуле за столом (позади которого изображен какой-то сосуд с краном), А.В. Адрианов вывез в 1904 г. в Красноярский музей, где она и хранится (рис. 2).

Рис. 2. Хакасский рисунок на каменной плитке с гор Оглахты на Енисее. Доставлен в музей г. Красноярска А. В. Адриановым и 1904 г.

С некоторых других плиток с выбивкой этим ученым были сняты копии эстампажи. В 1913 г. он же опубликовал най­денные на скалах по рекам Мане и Колбе (правым притокам Енисея) писаницы качинцев XVIII—XIX вв. Эти рисунки были выполнены тем­но-красной краской [Адрианов, 1913].

Сравнительно недавно стало известно, что сотрудник Красноярско­го музея А.П. Ермолаев нашел в 1913 г. на курорте близ оз. Шира и затем доставил в музей плиту с древнего татарского кургана, на ко­торой красной краской были выполнены, как это только теперь выясняется, хакасские рисунки: летя­щие птицы, деревья, шаман с буб­ном, солнце, горный козел, косуля, олень и медведь (рис. 3) (см [Рыгдылон, 1959, табл. XI, с.200]).

 Рис. 3. Рисунки на плите древнего кургана в курортном поселке Шира. Нанесены красной краской. Плита находится в музее г. Красноярска.
1,2,3,4 – птицы; 5-дерево; 6- шаман с бубном; 7-солнце; 8- горный козёл; 9- косуля; 10 – олень; 11- медведь.

Есть сведения, что в 20-х годах известный археолог С.А. Теплоухов в Хакасии «натолкнулся на пастуха, который старательно вы­черчивал свою тамгу на писанице весьма почтенной давности»[Ме­щанинов, 1933, с. 19].

Однако все эти сообщения о народных рисунках хакасов на камне, так же как и посланные Адриановым в Петербург эстампажи некоторых из них, остались вне поля зрения этнографов и ис­кусствоведов, изучающих изобра­зительное искусство современных народов Сибири. Так, Е.Р. Шнейдер писал об искусстве хакасов: «Рисунок распространен мало. Он встречается на шаманских буб­нах, тöс (изображениях духов), изредка на предметах домашнего обихода и курганных камнях. В первых двух случаях материалом служит красная и белая краска, на деревянных предметах— это резьба. Наконец, в последнем слу­чае рисунок выбивается камнем или острым железным орудием. И те и другие чрезвычайно схема­тичны и во многом напоминают писаницы железной эпохи Мину­синского края. Человек, живот­ное, рыбы, птицы и пр.— большей частью простая комбинация пало­чек и кружков» [Шнейдер, 1930, с. 82].

С.В. Иванов, перу которо­го принадлежат многочисленные труды, посвященные предметам традиционного изобразительного искусства коренных народов Сибири, опубликовал собранные в музеях материалы и по хакасским рисункам. Но и он, сославшись на сведения дореволюционных авторов, только указывает, что «хакасы выбивали фи­гуры на древних курганных памятниках и на новейших надгробиях... К со­жалению, подобного рода изображения остались неопубликованными, а может быть, и несобранными... Наносились ли они с целью подража­ния древним петроглифам и писаницам, которыми так богата Хакасия, или делались с какими-то иными целями — остается неизвестным» [Ива­нов, .1954, с. 588—589].

В сущности, с дореволюционного времени никто из этнографов и искусствоведов не занимался ни сбором новых материалов по хакас­скому рисунку, ни его углубленным исследованием. Такое отношение к народным рисункам со стороны этнографов, видимо, не случайно.

Убедиться в этом имел возможность один из авторов настоящей работы в конце 50-х годов. Тогда пришлось исправить ошибки в публи­кации писаниц в журнале «Советская этнография», указав на совре­менные тувинские рисунки, нанесенные на скалы краской. При этом было особо подчеркнуто, что автор рецензируемой публикации, необоснованно отнесшая их к периоду раннего средневековья, могла бы ус­тановить их тувинскую принадлежность, чем «оказала бы большую услугу советским этнографам, которым наскальная живопись тувинцев еще мало известна» [Кызласов, 1958, с. 202—203]. Редакция журнала ответила, что «Л.Р. Кызласов неправ» в этом своем утверждении, так как «установлено, что наскальная живопись такого рода в целом для современных тувинцев не характерна» [СЭ, 1958, № 1, с. 205].

Это давнее и неверное утверждение, объясняющее, как мы видим, нигилистическое отношение не одного поколения ученых к наскальным рисункам современных народов Сибири, было опровергнуто археоло­гами. В своей неутомимой работе по собиранию и классификации на­скальных изображений они сумели установить, что рисунки на скалах — характерная черта народного искусства не только коренных жителей Сибири XVII—XIX вв., но и обитателей многих районов Средней Азии и других горных районов нашей страны. Стали известны писаницы ту­винцев, алтайцев, якутов, бурят, эвенков, казахов и народов Памира [Окладников, Запорожская, 1972; Окладников, 1977; Ранов, 1976; Дэв-лет, 1977; Марьяшев, 1977]. К сожалению, все эти материалы пока еще остаются не изученными. Авторы надеются, что настоящая книга, которая является первым трудом, обобщающим наблюдения над ха­касским народным рисунком на камне, положит начало изучению по­добных изображений и у других народов.