Тувинские народные сказки

Народ Тувинцы

Народ Тувинцы. Изображение с сайта http://ufolive.ucoz.ru/index/tuvincy/0-188

Народ Тувинцы. Изображение с сайта http://travelnetplanet.com/tips/2010/09/tuvintsa-potomki-kochevnikov.html

В Сибири, где великий Енисей берет начало, стоит гранитный обелиск, на котором высечено «Центр Азии». На земле, которой суждено быть этой отправной точкой, живет небольшой народ – тувинцы – потомки древних кочевников.

 

 Обелиск «Центр Азии». Фото с сайта http://dic.academic.ru/pictures/wiki/files/67/Center_of_Asia.JPG

Город Кызыл расположен в Тувинской котловине, Обелиск «Центр Азии» установлен на набережной у слияния Большого (Бий-Хем) и Малого Енисея (Каа-Хем), образующих в результате Верхний Енисей (Улуг-Хем). Обелиск является достопримечательностью Кызыла. Обелиск сооружен в 1964 году по проекту скульптора В. Демина и архитекторов В. Бажина и В. Ветчинова к двадцатилетней годовщине вхождения Тувинской Республики в состав Советского Союза. Памятник представляет собой большой глобус с нанесенными на него контурами материков и особо выделенной территорией Тувы. Над глобусом взмывает в небо трехгранный шпиль высотой 10 метров, установленный на двухметровом постаменте. Обелиск является лишь символом географического центра Азии, а не точным геодезическим пунктом, однозначно определяющим искомую географическую точку.

Тувинцы - (самоназвание — тыва, устаревшее название — сойоты, урянхайцы, танну-тувинцы), народ, основное население Тувы (198,4 тыс. человек). живут также в Монголии и Китае.

Тува расположена на юге Восточной Сибири, в Центральной Азии. На севере она граничит с Красноярским краем, на северо-западе и западе – с Хакасией и Алтаем, на северо-востоке – с Иркутской областью, на востоке и юге – с Монгольской Народной Республикой. Столица Тувы – город Кызыл.

Язык тувинский. Тувинцы делятся на две этнографические группы: западные тувинцы (горно-степные районы западной, центральной и южной Тувы) и восточные, или тувинцы-тоджинцы (горно-таежная часть северо-восточной и юго-восточной Тувы). Тувинский язык относится к тюркской группе алтайской языковой семьи, имеет диалекты. Верующие тувинцы в основном ламаисты, сохраняются также добуддийские культы, шаманизм. Основным видом хозяйственной деятельности являлось кочевое скотоводство в сухих степях центральной и юго-западной Тувы. В качестве подсобной отрасли хозяйства в ограниченных размерах практиковалось земледелие. Тувинцы степных районов разводили овец, крупный рогатый скот, лошадей, коз и верблюдов. В социальной жизни существенное значение имели так называемые аальные общины — семейно-родственные группы, включавшие обычно от трех до пяти-шести семей (семья отца и семьи его выделившихся женатых сыновей с детьми), которые кочевали совместно, образуя устойчивые группы аалов, причем в летнее время они объединялись в более крупные соседские общины. Преобладала малая моногамная семья, хотя до 1920-х годов среди богатых скотовладельцев встречались и случаи многоженства. Сохранялся институт калыма. (Здесь - http://travelnetplanet.com/tips/2010/09/tuvintsa-potomki-kochevnikov.html - подробно о народе Тувинцы; ЗДЕСЬ - http://www.wise-travel.ru/russia/%D0%A2%D1%8B%D0%B2%D0%B0/otzyv-865.html подробно о Кызыле с фотографиями )

 Тувинцы в национальной одежде. Изображение с сайта http://dic.academic.ru/dic.nsf/es/58391/%D1%82%D1%83%D0%B2%D0%B8%D0%BD%D1%86%D1%8B

Национальная одежда тувинцев хорошо приспособлена к кочевому образу жизни. Наиболее характерной частью одежды тувинцев был длинный халат с запахом на правую сторону и двумя застежками (на плече и под мышкой), подпоясанный матерчатым кушаком. Мужской и женский костюмы различались головными уборами и украшениями. У тувинцев-тоджинцев основным материалом для одежды служили шкура и замша. Местами у них сохранялась одежда, напоминающая промысловую одежду эвенков. Традиционный тувинский костюм – подробно.

Одежду подпоясывают кушаком из контрастного по цвету материала, длиной иногда до 6-7 метров. Кушак существенно утепляет область поясницы, что при частой верховой езде, при низких температурах воздуха очень важно для защиты от заболеваний радикулитом. Обувь аратов своеобразна. Это гутулы - сапоги с загнутыми кверху носками и толстой подошвой. Внутрь гутула вставляется войлок, поэтому гутулы очень теплые. Кроме того, загнутые вверх мыски сапог удобны для верховой езды в стременах. Сейчас эту обувь носят в основном люди пожилого возраста, бережно хранящие традиции прошлого. (Подробнее о национальной одежде тувинцев ЗДЕСЬ - http://turan.info/forum/showthread.php?t=8070 )

Фольклор тувинцев

 Фото с сайта http://www.critik-it.com/book/%D1%82%D1%83%D0%B2%D0%B8%D0%BD%D1%86%D1%8B

Тувинцы, как и любой народ, имеет свою неповторимую историю и самобытную культуру. В Туве сохранился и шаманизм, а также промысловый культ, в частности до недавнего времени у восточных тувинцев проводился так называемый медвежий праздник. Сохранял своё значение и культ гор.

В наиболее почитаемых местах, главным образом в горах, на перевалах, у целебных источников, устанавливали посвященные духам-хозяевам местности алтари (оваа) из сложенных в кучи камней. В верованиях тувинцев сохраняются остатки древнего семейно-родового культа, который проявляется главным образом в почитании домашнего очага. До недавнего времени сохранялся и шаманизм. Ещё по переписи 1931 года, на 65 тыс. тувинцев приходилось 725 шаманов (мужчин и женщин). В тувинском шаманизме сохранялись многие весьма древние черты, в особенности в мифологии, культовой практике и атрибутике, в частности в представлении о трёхчастном членении мира.

Один из основных жанров тувинского фольклора – тувинский героический эпос, повествующий о подвигах богатыря в борьбе с чудовищами или иноземными врагами, его поездке к далекой суженой, героическом сва­товстве. Сохранился в живой традиции, исполняется распевным речитативом без музыкального сопровождения.

Мифы (уе-дуптуц чугаалары — букв. «рассказы о древних временах») объясняют происхождение разнообразных явлений природной и социальной жизни (космогонические, антропогонические, зооморфные, генеалогические, религиозные, топони­мические). В легендах (тоолчургу чугаалар — букв. «сказочные рассказы») фантастически осмысляются события, связанные с прошлым. Наиболее популяр­ны легенды о происхождении отдельных родовых групп (Куулар, Адыг-Тюлюш). Предания (теегу чугаалар — букв. «исторические рассказы») повествуют о важных исторических событиях и выдающихся личностях (восстание 60 бога­тырей, Кобдинское сражение, Амыр-Санаа, Шидарван, Самбажык), о заселении отдельными родо-племенными группами территории Тувы. (подробнее о тувинском фольклоре Здесь - http://russiasib.ru/tuvinskij-folklor )

Сказки тувинцев

 Художник В. Голатенко

Сказки (тоолдар) по содержанию делятся на волшебные (хуулгаазын), бытовые (анаа) и о животных (дириг амытаннар дугайында); по композиционно-стилевым особенностям – на кумулятивные (дистинчек) и небылицы (баштак тоолдар). В волшебных сказках повествуется о борьбе героя с силами природы, ханами, а также за невесту, наследство и о его победе благодаря чудесным помощникам и различным волшебным предметам. Тематика бытовых сказок: об умном и глупом братьях, бедном старике и богатом хане, ученом парне, странствующем ламе, одиноком рыбаке. В сказках о животных через образы таких персонажей, как заяц, козленок, жеребец-иноходец, лев, волк, раскрываются типичные характеры людей, их недостатки, социальное неравенство. 

Олег Саган-оол, известный тувинский писатель  (1912-1971):
О СКАЗКАХ ТУВЫ

 Художник В. Голатенко

… вы словно входите в сказоч­ную юрту. Перед вами предстанут герои сказок, созданные воображением тувинского народа.

Сказки эти сочинялись не в один день. Давным-давно, в разные времена люди сказывали их друг другу и так, пере­давая из уст в уста, из одного кочевья в другое, из поко­ления в поколение, донесли их до наших дней.

Не помню, когда я в первый раз услыхал об Оскюс-ооле, замечательном герое тувинских народных сказок. Он очень по­хож на Иванушку из русских сказок, похож своей горестной, трудной судьбой, неиссякаемой весёлостью и жизнелюбием. Какие только беды не приключались с ним, какие злые силы не обрушивались на него, но он не ведал страха и всегда оказывался хитрее и умнее врагов, потому что народ наделил его своей мудростью и смекалкой.

В недавнем прошлом тувинцы жили в юртах, кочевали в горах, в долинах рек. Они не имели письменности, были почти сплошь неграмотными, а сказки слушали из уст скази­телей. Морозный и многоснежный февраль считался месяцем, в который наступает Новый год. В день Нового года ездили в гости в соседние стойбища, играли в национальные игры, состязались в стрельбе из лука, в борьбе. Не было недостатка и в угощениях. И всё-таки лучше любых праздничных уго­щений, интереснее самых бурных схваток борцов были для маленьких новогодние сказки.

Отчётливо вспоминаю то далёкое время. Мне было десять лет. Наш аал (Аал – небольшое поселение из двух, трех и более юрт), состоявший из двух юрт, кочевал в верховье небольшой горной речки, где высятся безмолвные скалы, покрытые снежными шапками. На той стороне гор, где меньше бывало солнца, тянулись густые таёжные леса. Стройные лиственницы с мягкой хвоей, вечнозелёные ели, кедры и белые берёзы образовали непроходимую чащобу, там водились кра­савицы косули, маралы, горбоносые лоси, огромные медведи.

Нас не пугало близкое соседство с этими обитателями тайги.

В одной юрте жила наша бабушка, больной дед и мы: брат, сестра и я. В другой — мой старший брат, его жена и их дети. Однажды с утра взрослые велели нам наготовить по­больше сухих дров, чтобы их хватило на целую ночь. Мы при­нялись за дело, предчувствуя приближение праздника.

И вот запасены дрова, приготовлены праздничные кушанья — лепёшки, жареное просо, лапша. Все собрались в нашей юрте и сидят вокруг очага. Огонь греет нам грудь, оставляя холодными спины, его блики пляшут по стенам юрты. Мы, ребятишки, жмёмся к взрослым.

На почётном месте сидит наш дед. Он сидит, подобрав под себя ноги, с закрытыми глазами, положив одну ладонь на другую. Сейчас он будет рассказывать сказки. Все молчат, в юрте тихо. Мы едва дышим.

Дед певучим голосом начинает героическую сказку. Всех, кто сбился в этой тесной юрте вокруг очага, увлекает сказочный мир, в котором развёртываются события, одно сложнее и удивительнее другого. Мы забываем о сне.

Так с давних пор тувинцы слушали сказки под Новый год. Увлекались сказками и в другое время. Как только появлялись сказители, слушатели всегда находились.

Сказки были разные: героические, бытовые, о зверях, о птицах, рыбах, о богатстве и красоте тувинской земли. В них раскрывались думы простых тружеников, сталкивались интересы бедных и богачей. В сказках простые люди почти всегда выходят победителями, несмотря на всякие препят­ствия, они продолжают бороться и, в конце концов, обретают счастье.

Мои земляки не живут больше в юртах. В тувинских го­родах и посёлках много хороших благоустроенных домов. В горах, которые считались священными и неприступными, найдены и добываются уголь, асбест, металл. По степным просторам непрерывным потоком движутся машины, создан­ные разумом и руками человека. А в голубизну небес с неслы­ханной даже в сказках скоростью уносятся воздушные лай­неры.

Пусть же народные сказки поведают вам о мечтах наших предков, о мудрости маленького тувинского народа, который бережно сохранил, пронеся сквозь столетия, своё устное на­родное творчество. (Источник: Тувинские народные сказки./ Пересказ и лит. обработка М. Хадаханэ; Рис. В. Голатенко. – М.: Детская литература, 1984 – 111 с.)

В эту  книгу входят тувинские сказки героические, волшебные, битные, о зверях, птицах, рыбах, о богатстве и красоте тувинской земли. В них отразились думы и чаяния простых тружеников, которые всегда выходят победителями, несмотря на всякие препятствия. Они продолжают бороться и, в конце концов, обретают счастье.

ХЕВЕРИК

(Перевод М. Хадаханэ. Художник В. Голатенко)

 В стародавние времена жил-был бедный старик. Было у него три сына. Когда на­стало время старику умирать, позвал он сыновей и говорит:

— Пришёл мой последний день. Как умру, вы три ночи поочерёдно побудьте со мной напоследок, а потом схороните на перевале Арзайты-горы.

Старшие сыновья принялись уверять старика, что они исполнят его волю. Младший сын ничего не сказал, только молча смахнул рукавом халата слезу. Жалко ему стало старого отца.

На другой день старик умер. Отнесли его братья на перевал. Приходит ночь — надо старшему брату к отцу идти, а ему лень. Вот и говорит он млад­шему — Хеверику:

— Посиди вместо меня, я тебе дам за это новый халат.

Согласился Хеверик и пошёл на гору. Сидит около старика и горюет. Вдруг старик приподнял голову и спрашивает:

 - Это ты, мой старший сын?

 - Нет, отец. Это я — твой младший сын Хеверик.

 - Хотел я старшему сыну слово сказать, но раз его нет, тебе скажу. На берегу речки Чинге-Кара-Хем возвышается Сарыг-Хая — Жёлтая скала. Как нужда будет, подойди и крикни: «Сарыг-Хая, откройся-раскройся!» Там найдёшь ты коня Сарыг-Калчана, халат из жёлтого шёлка, жёлтые идыки и шапку из соболя.

Вернулся утром Хеверик в юрту и стал требовать у старшего брата обещанный халат, но тот побил его и прогнал.

Наступила вторая ночь. Среднему брату тоже не хочется на перевал идти. Вот он и говорит Хеверйку:

 — Плохой у нас старший брат. Он обманул тебя и побил. Посиди за меня эту ночь у старика. Я тебе подарю два халата.

Согласился Хеверик и пошёл на гору. Сел возле отца и горюет. Вдруг старик приподнял голову и спрашивает:

 - Это ты, мой средний сын?

 - Нет, отец. Это я — Хеверик.

 - Хотел я среднему сыну слово сказать, но раз его нет—тебе скажу. На берегу речки Кара-Хем возвышается Хурён-Хая — Коричневая скала. Как нужда будет, подойди и крикни: «Хурен-Хая, откройся-раскройся!» Там найдёшь ты коня Хурён-Калчана, халат из коричневого шёлка, коричневые идыки и шапку из соболя.

Утром Хеверик пришёл в юрту к среднему брату за халатами, но тот его побил ещё сильнее, чем старший брат, и прогнал.

Наступила третья ночь. Сидит возле отца Хеве­рик и горюет. Вдруг старик поднял голову и спра­шивает:

 - Это ты, мой младший сын?

 - Да, отец. Это я — Хеверик.

 - Ты один исполнил мою волю. Будешь ты долголетним, как я, и будет тебе счастье. На берегу речки Кара-Хем возвышается Кара-Хая — Чёрная скала. Как нужда будет, подойди и крикни: «Кара-Хая, откройся-раскройся!» Там найдёшь ты коня Кара-Калчана, халат из чёрного шёлка, чёрные идыки и шапку из соболя. Всё это будет твоим, сын мой.

Много ли, мало ли времени прошло с тех пор, как похоронил Хеверик отца на перевале Арзайты-горы, но вот однажды услышал он разговор своих братьев:

 - Завтра у Курбусту-хана будут состязания. Кто победит, за того хан отдаст свою младшую дочь — Золотую царевну,— говорит старший брат среднему.

 - Отправимся туда,— предлагает средний брат.— Может быть, и нам посчастливится вскочить на третью ступеньку неба (По древним представлениям тувинцев, небо было много­ярусным, со многими ступенями).

Стал Хеверик просить братьев взять его с собой. Засмеялись братья:

— Ишь чего захотел, дурачок! Сиди в юрте и прикрывай своё тело лохмотьями.

Когда уехали братья на состязания, Хеверик побежал к Сарыг-Хая и крикнул:

 — Сарыг-Хая, откройся-раскройся!

Раздвинулись жёлтые камни, и увидел Хеверик в пещере Сарыг-Калчана, а на седле — жёлтый халат, жёлтые идыки и шапка соболья. Нарядился Хеверик и поскакал в ханский аал. Издалека увидела толпа всадника и расступилась, а Хеверик с ходу взлетел на третью ступеньку неба и ускакал обратно. Все только диву дались — откуда такой удалой молодец взялся.

Спрятал Хеверик в Сарыг-Хая коня Сарыг-Кал­чана и одежду, надел свои лохмотья и пошёл к юр­те поджидать братьев. Слышит, едут они и меж со­бой говорят:

 — Интересно, кто этот молодец? Наверное, сын богатого хана.

Засмеялся Хеверик и говорит братьям:

 — А ведь это я, Хеверик, был.

Не поверили братья Хеверику и подумали, что он смеётся над ними. Стали бить его и приговари­вать:

 — Сначала нос утри, дурачок!

На другой день, как только братья поехали в аал Курбусту-хана, Хеверик побежал к Хурен-Хая и крикнул:

 — Хурен-Хая, откройся-раскройся!

Раздвинулись в стороны коричневые камни.

В пещере он увидел Хурен-Калчана, а на седле — коричневый халат, идыки и шапка соболья. Наря­дился Хеверик и помчался в ханский аал. Рассту­пилась удивлённая толпа, а Хеверик с ходу взле­тел на пятую ступеньку неба и тотчас ускакал об­ратно.

Весь день только и разговоров было про корич­невого всадника.

А Хеверик спрятал в Хурен-Хая коня Хурен-Калчана и коричневый наряд, надел свою старую одежду и опять поджидает братьев. Они вернулись сердитые, завистью горят их глаза. Спрашивают Хеверика насмешливо:

 - Это не ты ли сегодня взлетел на пятую ступеньку неба?

 - Конечно, я, Хеверик, взлетел, а то кто же? — отвечает им Хеверик.

 Художник В. Голатенко

Тут братья как набросятся на него и ну кула­ками вымещать на нём свою досаду. Бьют да при­говаривают:

 — Сначала нос утри, дурачок!

Думает Хеверик: «Ну ладно, братцы. Завтра я вас проучу».

На следующее утро, когда братья уехали на состязания, Хеверик поспешил к Кара-Хая и крик­нул:

 — Кара-Хая, откройся-раскройся!

Раздвинулись в стороны чёрные камни. В пе­щере он увидел Кара-Калчана, а на седле коня — чёрный халат, идыки и шапка соболья. Нарядился Хеверик и помчался в ханский аал. По дороге он отломил большую ветку тальника.

Зашумела, расступилась толпа, когда вдалеке показался чёрный всадник. Хеверик с ходу взлетел на седьмую ступеньку неба и, соскочив обратно на землю, стал высматривать своих братьев. Разыскал он их в толпе и принялся хлестать веткой. Завопили братья, пощады просят, а Хеверик знай бьёт да при­говаривает:

 — Не обижайте младшего брата, не обижайте младшего брата.

Но тут появилась Золотая царевна, и все засты­ли на месте от восхищения. Впервые видел Хеве­рик такую красавицу. Протянула ему Золотая царевна своё кольцо и велела прибыть завтра на пир.

Словно на крыльях летел обратно Хеверик. Спрятал он в Кара-Хая коня Кара-Калчана и чёр­ную одежду, надел свою старую одежду и стал под­жидать братьев. А те еле в сёдлах держатся, едут синяки и шишки щупают. Спрашивает их Хеверик:

 — Что это вы сегодня невесёлые, дорогие братцы? Ведь это я, ваш брат, на седьмую ступеньку неба заскочил.

Хотели братья избить Хеверика, да вспомнили, что им чёрный всадник говорил, и передумали.

На другой день в ханский аал съехалось много женихов. Пришёл сюда и Хеверик.

Сидит Золотая царевна в белой юрте, а гости к ней по одному заходят и тотчас уходят: никого из них не остановила дочь хана. Последним в юрту вошёл Хеверик. Увидела Золотая царевна на его руке своё кольцо и повела Хеверика к хану.

 — Вот мой будущий муж,— сказала она всем.

Засмеялась над Хевериком ханская свита. Громче всех насмехались старшие зятья хана:

 - Вот с каким оборванцем нам предстоит породниться!

 - Какой это зять? Не думал, не гадал я, что моя младшая дочь такого мужа себе выберет.

И велел хан подальше от своего аала поставить маленькую юрту. В ней он приказал жить Золотой царевне с Хевериком.

Через некоторое время позвал Курбусту-хан трёх зятьёв и говорит:

 — Отправляйтесь в дальние земли и привезите мне золотого марала.

Старшие зятья тотчас же оседлали коней и по­скакали в дальние земли, а Хеверик говорит хану:

 — Коня у меня нет, ехать мне не на чем. Пойду мальков ловить да сарану (Сарана — растение, корни и стебли которого употреб­ляют в пищу) собирать.

Хан разгневался. Золотая царевна запечалилась. Стыдно ей стало за своего мужа.

А Хеверик тайком пробрался к Сарыг-Хая, вы­вел оттуда коня Сарыг-Калчана, переоделся в жёл­тую одежду и поскакал в дальние земли. Поймал он там золотого марала.

На обратном пути повстречал Хеверик старших зятьёв хана. Они сидели голодные у костра, поджа­ривали подмётки своих идыков вместо баранины.

Притворился Хеверик, что не узнал их, и спра­шивает:

 - Откуда вы, люди? Где ваш аал-стойбище?

 - Мы — зятья Курбусту-хана. Он послал нас за золотым маралом. Долго мы искали марала. Еда кончилась, кони исхудали. Хорошо, что ты нам встретился. Отдай нам золотого марала.

 - А что вы мне дадите за него? — спрашивает Хеверик.

Стали они предлагать за марала много добра и скота, но Хеверик от всего отказался:

 — Отдам марала тому, кто себе палец на ноге отрубит.

Тогда старший зять отрубил на своей ноге палец и отдал его Хеверику. Тот завернул палец в платок и ускакал к Сарыг-Хая. Здесь он переоделся и начал, не торопясь, мальков ловить и сарану соби­рать.

Когда он вернулся в свою юрту, Золотая ца­ревна стала его упрекать:

 - Лентяй ты, Хеверик! Пока ты мальков ловил да сарану собирал, старший зять золотого марала добыл.

 - Ещё неизвестно, кто добыл золотого мара­ла, — старший зять или я, Хеверик,— ответил он жене и лёг спать.

Много ли, мало ли прошло времени, но вот од­нажды хан снова позвал к себе зятьёв и говорит им:

 — Отправляйтесь в дальние земли и привезите мне золотого оленя.

Старшие зятья тотчас же ускакали в дальние земли, а Хеверик зевнул и говорит хану:

 — Коня у меня нет, ехать мне не на чем. Пойду я мальков ловить да сарану собирать.

Хан разгневался, Золотая царевна от стыда за­плакала. А Хеверик тайком пробрался к Хурен-Хая, вывел оттуда коня Хурен-Калчана, переоделся в коричневую одежду и поскакал в дальние земли. Пой­мал он там золотого оленя.

На обратном пути Хеверик повстречал старших зятьёв хана. Они сидели у потухшего костра и го­ревали: еда кончилась, а конца земли всё не видно. Увидели они всадника с золотым оленем и обрадо­вались. Стали за оленя предлагать много добра и скота, но от всего отказался Хеверик:

 - Отдам оленя тому, кто себе палец на ноге отрубит.

Тогда средний зять отрубил от своей ноги палец и отдал его Хеверику. Тот завернул палец в платок и ускакал к Хурен-Хая. Здесь он переоделся и при­нялся не торопясь мальков ловить и сарану соби­рать.

Когда он вернулся в свою юрту, Золотая царевна стала его упрекать:

 — Эх, бездельник! Пока ты мальков ловил да сарану собирал, средний зять золотого оленя добыл.

 — Ещё неизвестно, кто добыл этого оленя,— средний зять или я, Хеверик,— ответил он и заснул крепким сном.

Много ли, мало ли прошло времени, но вот однажды опять собирает хан к себе своих зятьёв и говорит им:

 — Отправляйтесь в дальние земли и привезите мне золотого коня. Потом я вас по заслугам наделю своим добром и скотом.

Старшие зятья тут же умчались в дальние земли, а Хеверик зевнул и говорит хану:

 — Не было коня у меня и вы мне его не дарили. Не на чем мне ехать в дальние земли. Пойду я мальков ловить да сарану собирать.

Пуще прежнего разгневался хан, а Золотая ца­ревна с досады заплакала.

Хеверик тайком пробрался в Кара-Хая, пере­оделся в чёрную одежду и на коне Кара-Калчана поскакал в дальние земли добывать золотого коня.

Примчался Хеверик и спрятался у водопоя. Дол­го он ждал, пока прибежал золотой конь воду пить. Заарканил его Хеверик и поспешил домой.

На обратном пути повстречал он старших зятьёв хана. Сидели они у потухшего костра и спорили — кому из них больше ханского добра и скота достанется. Увидели чёрного всадника с золотым конём и обрадовались. Каждый из них готов за коня все пальцы на ногах отрубить, но Хеверик не соглашается:

 — Золотого коня я, Хеверик, вам не отдам. Сам поведу к хану.

Разгневались старшие зятья, стали грозить Хеверику, но он и слушать их не стал. Спрятал он в Кара-Хая коня Кара-Калчана, переоделся в ста­рую одежду и повёл золотого коня к хану. А стар­шие зятья уже донесли хану, будто Хеверик украл у них золотого коня.

Собрал хан свою свиту — судить младшего зятя.

 — Тебе нужно голову отрубить!—говорит хан.— Ты три раза не выполнил моего приказа ехать в дальние земли да ещё осмелился украсть золотого коня у старших зятьёв.

Не испугался Хеверик этих слов и говорит спокойно:

 - Прежде чем скот режут — кровь у него берут. Прежде чем человека убить — надо слово его выслушать.

 - Ну, говори. Послушаем твоё последнее слово,— разрешил хан.

 - Золотого марала я, Хеверик, поймал, а не старший зять. За марала он мне палец ноги отдал.

 - Это правда? — спросил хан старшего зятя.

 - Нет! Нет! — закричал старший зять.

 - Сними идыки! — приказал хан.

Снял зять идыки, и все увидели, что не хватает у него на ноге одного пальца.

 — Это я на охоте покалечился,— оправдывается старший зять.

Тогда Хеверик развернул платок, и все увидели недостающий палец старшего зятя.

 - И золотого оленя я, Хеверик, поймал, а не средний зять. За оленя и он мне палец ноги отдал.

 - Это правда? — спросил хан среднего зятя.

 - Нет! Нет! — закричал средний зять.

 - Сними идыки! — приказал хан.

Снял зять идыки, и все увидели, что у него не хватает на ноге одного пальца. Стал было средний зять оправдываться, но Хеверик развернул другой платок и показал всем недостающий палец среднего зятя. Тут старших зятьёв с позором изгнали из ханского аала, а младшего хан наделил добром и ско­том.

Хеверик пошёл к Сарыг-Хая, вывел оттуда коня Сарыг-Калчана и отдал его вместе с жёлтой одеж­дой и шапкой из соболя старшему брату.

Потом он пошёл к Хурен-Хая, забрал там добро и коня Хурен-Калчана и отдал всё среднему брату.

После этого он пошёл к Кара-Хая, вывел оттуда коня Кара-Калчана, переоделся в чёрный шёлковый халат, в чёрные идыки, надел соболью шапку и поехал к своей юрте. Увидела его Золотая царев­на и стала у него прощения просить.

Простил её Хеверик. Долго и счастливо жили они и в сказку ушли, а я к вам пришёл.

ПОЧЕМУ ПТИЦЫ НЕ ГОВОРЯТ

(Перевод М. Хадаханэ. Художник В. Голатенко)

 Это ещё тогда было, когда птицы человеческий язык пони­мали.

Жил на горе Дарбайты орёл. Однажды сидел он голодный на вершине горы и высматривал, не покажется ли из норки тарба­ган (Тарбаган — сурок). Ждал-ждал, разморился на солнце да и уснул. Проснулся орёл от шума крыльев. Большой серый ястреб схватил тарбагана и на ближайшей сопке стал его клевать. Возмутился орёл, подлетел к ястребу и чуть не задавил его.

Не испугался ястреб и говорит:

— Чего ты, орёл, взъерошился? Если хочешь кусок заполу­чить, то проси, да повежливее.

— Не нужно мне твоё угощение,— ответил надменно орёл, а сам жадных глаз с тарбагана не сводит.— Просто хочу посмотреть, как ты такого дохлого тарбагана будешь есть.

Засмеялся тогда ястреб:

— Зачем же ты тогда сам целый день караулил тарбагана, коли он дохлый?

Отвечает орёл сердито:

— На тарбагана я и не смотрел. Одним глазом я высматривал косулю, а другим — зайца. Тебе ни в жизнь их мяса не попробовать. Ешь своего тарбагана, пока он не протух, да помалкивай.

Сильно поссорились между собой орёл и ястреб. Такой шум подняли, что все птицы слетелись и решили птичьего хана из­брать, чтобы он споры разбирал. Загалдели, зашумели птицы. Каждой хотелось стать ханом.

Выступил вперёд орёл и говорит:

 - Я должен быть вашим ханом. Выше меня никто в поднебесье не залетает.

 - Не нужно нам такого хана,— хором возразили птицы. — Гордость у тебя большая, потому и живёшь один на неприступных скалах. Не согласны!

Тогда выбралась вперёд летучая мышь и сказала:

— Я хочу быть ханом. Крылья у меня не из перьев, как у вас, а из кожи. Уши мои слышат далеко.

Взъерошилась серая кукушка:

— Не может быть летучая мышь ханом. Нам говорит, что она птица, а зверям говорит, что зверь. Да еще всю ночь шарахается, нам спать не даёт. То ли дело я, кукушка. От моего пения вся земля весной в зелёный убор наряжается. Лучше меня хана не найти вам.

Замахали крыльями большие и малые птицы:

— Не бывать кукушке нашим ханом. Она своих птенцов не высиживает.

Разгорелся тут великий спор, каждая птица предлагала себя в ханы.

Долго шумело птичье сборище. А на верхушке высокого кедра сидел старый ворон-волшебник.

Слушал-слушал он птичьи споры и сказал так:

— Не можете вы договориться. Каждый хочет быть ханом. Живите вольно, без хана, каждый сам по себе. А говорить больше вы не будете.

С тех пор птицы разучились говорить.

ЛЕНИВАЯ СОВА

(Перевод М. Хадаханэ. Художник В. Голатенко)

 Жила в зелёном лесу серая сова. Была она ленивой-преленивой. Если сидела на одном дереве, на другое ей было лень перелететь.

Как-то тёплым днём она сидела на лиственнице и дремала. Подлетел тут к ней пёстрый дятел и застучал по дереву.

Проснулась сова, встряхнула помятыми крыльями и спро­сила сонным голосом:

 - Что ты, дятел, шумишь — спать мне не даёшь?

 - Разве ты не видишь? — удивлённо посмотрел на неё дятел глазами, похожими на просяные зёрнышки.— Я еду себе добываю.

 - Ты что, не мог себе другого места найти? Убирайся отсюда! — прикрикнула на него сова.

 - Все трудятся,  одна ты спишь.  Хоть бы гнездо себе сделала! — сказал дятел и улетел прочь.

Уселась сова поудобнее и только было заснула, как снова услышала шум. Открыла правый глаз и видит: подлетела к лиственнице сорока и стрекочет над самым ухом.

Закричала на неё сова, а та не испугалась и говорит ей бойко:

— Почему ты все спишь? Посмотри кругом, все птицы хлопочут, у каждой своё дело: кто птенцов кормит, кто гнездо вьёт.

Не дождалась сорока ответа от совы и полетела дальше новости лесные собирать.

Опять задремала сова. Вдруг слышит, над её головой кто-то взад-вперёд летает. Открыла левый глаз и видит, как маленькая синичка пух тополиный себе в гнездо соби­рает. А кругом птицы снуют, кузнечики звенят, мошки жужжат.

Стыдно стало сове, и решила она, как придёт другой день, за гнездо приняться.

Наступила ночь. Была она очень холодной. Сова дрожала и плотнее прижимала крылья к телу. Вспомнила она о тёплом гнезде синички — вот бы в таком поспать. Длинной была холодная ночь. Даже глаза бесчисленных звёзд замерзли и потускнели от холода. Всю ночь сова мёрзла и поджидала восхода солнца. Наконец солнце взошло и согрело её. Разо­млела сова от тепла и сладко заснула.

Так проходил день за днём, а гнезда себе сова так и не свила по своей великой лени.

Источник: Дети зверя Мааны. Сказки народов Сибири о животных./ Составитель Эрта Геннадьевна. Падерина; художник Х. Аврутис,— Новосибирск: Новосибирское книжное издательство, 1988.— 144 с, ил.

ЗАЯЦ И ОВЦА

(Тувинская сказка. Перевод М. Хадаханэ. Художник Х. Аврутис)

 Жила-была на свете овечка со своими ягнятами-близнецами. Однажды захотелось ей напиться целебной водицы из аржана (Аржан — целебный источник), и отправилась она в дальнюю дорогу.

Идёт овца по жёлтой степи, травку пощипывает, детей своих уму-разуму поучает. Вдруг из лесу выпрыгнул волк.

 - Долго ждал, когда ты на аржан соберёшься. Вот наконец- то и дождался! Загрызу тебя сейчас вместе с ягнятами,— прорычал волк и клыки оскалил.

 - Подожди, волк! — взмолилась овечка.— Дай напоследок водицы аржанной испить. Всё равно мне обратно только этой дорогой идти — тебя не миновать.

 - Иди, но одна. А ягнят оставь. Не придёшь через три дня — загрызу.

С волком не поспоришь,— пришлось овце оставить своих яг­нят и одной продолжать путь. Идёт опечаленная, травку сочную не щиплет. Об одном только думает, как спасти бедных ягняточек.

Напилась она вдоволь аржанной водицы и обратно бредёт, понурая. На пути ей повстречался заяц, бодро так скачет — скок-скок.

 - Чем ты, овца, опечалена?

Как же мне не печалиться, когда меня и моих ягнят волк хочет загрызть. Оставил он их при себе, окаянный. Не приду — съест.

 - Мало ли что хочет волк! — сказал заяц и усиками зашевелил.— Он да лиса и мной не прочь полакомиться. Обманем мы волка.

Воспрянула тут духом овца, стала выспрашивать — как же можно волка обмануть.

— А вот как. Найди где-нибудь бумагу с тибетскими письменами и приходи сюда.

Побежала овца к хурё (Xура — ламский монастырь). Ламы араки перепились и спать улег­лись, хотя солнце ещё над кедром висело. Выкрала у них овца толстую книгу. Зажала зубами и помчалась к тому месту, где с зайцем повстречалась.

— Молодец! — похвалил её заяц.— Только вся книга нам не нужна.

Вырвал он из книги листок и нацепил на рога овце.

— Иди к волку и скажи: «Я принесла приказ бургана (Бурган — бог у ламаистов). Прочти его сначала, а потом уж можешь расправляться с нами, беззащитными овечками».

Поверила овца зайцу и побежала к своим деткам. А заяц поодаль за ней вприпрыжку скачет.

Видит овца: на лужайке спокойно пасутся, ни о чем не дога­дываясь, её ягнята, а вблизи, высунув язык, лежит волчище и с них своих жадных глаз не сводит.

Замахала овца головой так, что бумага чуть с рогов не слете­ла, и кричит волку так храбро, что тот даже диву дался:

— Я принесла приказ самого бургана. Прочти его сначала, а потом уж можешь расправляться с нами, беззащитными овечками.

Заслышали голос матери ягнята и подбежали к ней, о бока её трутся.

Волк взял бумагу, повертел её в лапах, видит, что на ней буквы-завитушки выведены, а что там написано, прочесть не мо­жет. Заметил он тут, что стороной заяц бежит, о чём-то заду­мался и на волка даже не смотрит. Рассердился тут волк да как крикнет:

— Эй, косой! Куда это ты так спешишь, что меня даже не чуешь? Иди сюда.

Заяц степенно подошёл к волку, встал на задние лапки и прокричал как только мог внушительнее:

 - Я — посланец самого бургана. Иду проверять, как выполнен его приказ.

 - Вот кстати. Его приказ у меня в лапах. На, читай, да только не заикайся.

Взял заяц бумагу, посмотрел на неё раскосыми глазами и завопил:

— О, земля и небо! Слушайте справедливый приказ самого бургана: «Из шкуры волка сделать доху, а из шкуры лисы — шапку».

Услышал эти слова волк и сразу же подался в лес, только лапы замелькали. Расхохотался заяц и порвал бумагу на мелкие кусочки.

— Иди к себе домой, овца, да больше на аржаны не хаживай. Держись возле человека и приноси ему ягнят побольше.

Заяц поскакал своей дорогой, а овца с ягнятами побежали своей. Так заяц спас овцу. С тех пор овец в жёлтой степи станови­лось всё больше и больше.

 Голодный волк и козленок

(Тувинская сказка. Перевод М. Хадаханэ. Художник Х. Аврутис)

 Это ещё тогда было, когда рога козлов в небо упирались, а хвосты верблюдов по земле волочились.

Жил-был хромой серый волк. Уже много дней ему не попа­далась добыча. Питался он только высохшими костями на покину­тых стойбищах. Жутко выл волк по ночам, а днём отлеживался на солнце, думая о тёплой крови и жирном мясе.

Однажды волк рыскал по степи в поисках добычи. Вдруг ви­дит, на высокой скале жирный козлёнок спокойно пощипывает травку.

Глядит волк на козлёнка и глазам своим не верит — может, мерещится с голоду. Прячась за камни и облизываясь, стал волк подкрадываться к скале.

Но козлёнок тотчас почуял врага и бросился к самой вершине скалы. Оттуда он насмешливо смотрел на голодного волка и со звоном точил о камни свои рожки.

Погасла у голодного волка радость, помутилось в глазах от голода.

Крикнул снизу волк:

— Эй, козлёнок! Отрежь мяса от своей ноги. Не дашь — сожру тебя так, что мокрого пятна суслику лизнуть не останется. Ну как?

«Ишь чего захотел, хромоногий!» — подумал козлёнок, а вслух говорит:

— Я бы отрезал тебе кусок, да нечем. Сбегай к Донгулу и попроси у него складень.

Прибежал волк к Донгулу:

— Донгул, мне козлёнок обещал мяса отрезать от своей ноги, да ножа нет. Одолжи складень, дружище.

Говорит Донгул:

— Складень есть, только он очень тупой. Попроси у Чалдыя брусок.

Прибежал волк к Чалдыю:

— Чалдый, мне козлёнок обещал мяса отрезать от своей ноги, да ножа нет. У Донгула есть нож, да тупой. Одолжи брусок.

Говорит Чалдый:

— Брусок есть, только он очень тяжёлый. Попроси у Чанныка сани.

Приковылял волк к Чанныку:

— Чаннык, мне козлёнок обещал мяса отрезать от своей ноги, да ножа нет. У Донгула есть нож, да тупой. У Чалдыя есть брусок, да тяжёлый. Привезти не на чем. Одолжи сани, дружище.

Говорит Чаннык:

— Сани есть, да сами они не поедут. Попроси у Кулдуя коня.

Приплёлся волк к Кулдую:

 - Кулдуй, мне козлёнок обещал мяса отрезать от себя, да ножа нет. У Донгула есть нож, да тупой. У Чалдыя есть брусок, да тяжёлый. У Чанныка есть сани, да нет коня. Одолжи мне коня, дружище.

 - Конь есть, да без аркана его не поймать. Попроси у Алдая аркан.

Приплёлся волк к Алдаю.

— Алдай, мне козлёнок обещал мяса отрезать от себя, да ножа нет. У Донгула есть нож, да тупой. У Чалдыя есть брусок, да тяжёлый. У Чанныка есть сани, да нет коня. У Кулдуя есть конь, да нет аркана. Одолжи мне аркан, дружище.

— Аркан есть, только он в ящике под замком. А ключ находится у хозяина леса. Попроси у него ключ.

Потащился волк к хозяину леса.

А хозяином был молодой ловкий охотник. Он бродил с ру­жьём по лесу.

Увидел охотник волка и крикнул:

— Что, разбойник, сам идёшь ко мне?

Проворно схватил он ружьё, укрепил его на сошках и первым выстрелом убил волка наповал. Только эхо разнеслось по горам.

А козлёнок целый день грелся на солнце и мирно щипал траву. Знал он, что не даст человек его в обиду.

МУДРЫЙ ФИЛИН

(Тувинская сказка. Перевод М. Хадаханэ. Художник Х. Аврутис)

 Жил-был птичий хан, и была у него сердитая, властная жена. Что захочет, то и делает, а хан пикнуть против не может.

Вздумала раз ханша испробовать птичье мясо. Приказал хан исполнить волю жены. Всякого птичьего мяса отведала ханша, а всё ей мало.

— Хочу теперь мяса филина,— сказала она мужу.

Послал хан за филином быстрого ястреба. Разыскал его яст­реб и передал приказание хана:

— Тебя хан срочно вызывает. Задумала ханша твоё мясо отведать.

Встревожился филин и говорит ястребу:

— Не могу днём летать, глаза ничего не видят. Ты возвращайся, а ночью и я явлюсь к хану.

Улетел ястреб, передал хану слова филина. Прошла ночь, прошёл день, а филина всё нет. Ханша злится и хана поклёвы­вает:

— Какой же ты птичий хан, раз к тебе филин не является. Скоро ли я попробую его мяса?

— Скоро, скоро,— отвечает ей хан.— Вот наступит ночь, он и прилетит.

Пришла ночь и прошла ночь, а филина всё нет как нет, пере­полох стоит в стойбище хана. Птицы-прислужники пищат, боятся на глаза ханше попадаться, неровён час — заклюёт злая ханша.

Наконец на исходе третьей ночи явился к хану филин. Спра­шивает его разгневанный хан:

 - Почему ты, лупоглазый, медлил, когда я тебя звал?

 - В первую ночь я попал на большую сходку. Вот потому и задержался, хан мой,— отвечает спокойно филин.

 - А что там было? — заинтересовался хан.

 - Спорили — каких деревьев после бури больше бывает: сваленных или устоявших.

 - И каких же деревьев больше? — продолжает любопытствовать хан.

 - Сваленных больше, хан мой.

 - А почему больше?

 - Потому что ветер согнул много деревьев, и они тоже считаются сваленными, хан мой.

 - Ну хорошо, а где ты был во вторую ночь? — спрашивает филина хан.

 - Задержался я на большой сходке, хан мой.

 - О чём же там спорили? — опять заинтересовался хан.

 - Спорили о том, чего в году больше бывает: дней или ночей. Решили, что ночей в году больше, чем дней.

 - А почему?

 - Потому что в пасмурный день солнца не видно, и он тоже считается ночью, хан мой.

 - Ну хорошо, а где ты был этой ночью?

 - Уже вблизи вашего аила задержался я на другой большой сходке, хан мой.

 - О чём же там спорили? — полюбопытствовал хан.

 - Спорили — кого на земле больше: мужчин или женщин. Решили, что женщин больше, чем мужчин.

 - А почему женщин больше? — удивился хан.

 - Потому что мужчины, которые подчиняются женщинам, тоже считаются женщинами, хан мой.

 - А к ханам это тоже относится?

 - Относится, хан мой,— смиренно ответил филин и закрыл в знак покорности свои круглые, как плошки, глаза.

Засопел хан и стал думать: «Зря я подчинился своей жене и истребил много птиц». И запретил хан своей ханше с тех пор уничтожать их. А пти­цы радовались и благодарили мудрого филина.