Искусство народов Приамурья. Орнаменты и Вышивка

Нанайцы, ульчи, удэгейцы

ДОБРЫЙ ЗМЕЙ.

(Искусство вышивки и аппликации. Орнаменты)

Среди женского населения При­амурья и Приморья особенного рас­пространения достигло искусство вы­шивки и аппликации. Как то, так и другое искусство находило примене­ние прежде  всего в оформлении оде­жды.      

 

Перчатки ульчские

Здесь птица выполнена цветной вышивкой на пер­чатке из села Аури Ульчского района. Пока не представляется возможным точно выяснить, какое значение при­давали мастера Приамурья этой гор­дой птице и что это была за птица. Возможно, что это обобщенный образ птицы, так сказать, птицы вообще и значительность, красота птицы вооб­ще. Однако под всяким обобщенным образом всегда таится конкретный его прообраз.

Национальная одежда до сих пор в ходу, здесь ее носят повсеместно. В селах Приамурья, от Хабаровска и близлежащих сел, таких, как Сикачи-Алян и Троицкое, и почти вплоть до устья Амура, можно и поныне встре­тить эту одежду. Ее носят женщины не только старшего и среднего возраста, но и молодые.

В ясный солнечный день на фоне сурового пейзажа и свинцовой воды Амура, сопок, поросших хвойным и лиственным лесом, низких болоти­стых берегов с разбросанными дере­вянными постройками селений люди в этой одежде представляют контраст­ные декоративные пятна.

Нанайские халаты. http://nanaiskiy.narod.ru/foto.html 

Нанайский халат для повседневной носки обычно шьют из насыщенной по цвету переливчатой ткани. Издавна для халатов шли шелковые и легкие парчовые двусторонние ткани с бога­тыми многоцветными ткаными рисун­ками. В дореволюционное время эти материалы в большом количестве за­возились в приамурские города и села, в дальнейшем, в связи с нехваткой таких тканей, стал применяться цвет­ной подкладочный шелк, цветной бар­хат, или вельвет. Но независимо от того, из какой ткани сшит халат, борта его, и в особенности подол, отделывались широкими цветными каймами.

Нижняя кайма состоит из двух соприкасающихся полос: красной (ку­мачовой) и черной (обычно черное сук­но). Эти два цвета, удачно уравнове­шивая друг друга, связываются с любым самым насыщенным цветом основной ткани, из которой сшит халат.

Характерной чертой покроя нанай­ского или ульчского халата являются глубоко запахивающиеся полы, при­чем левая пола заходит за правую. Композиционное размещение и про­порции декоративных украшений род­нят эту одежду с такой же верхней народной одеждой монголов, бурят, тувинцев.

Алый или голубой блестящий шелк выступает как в рамке из черных и красных обрамлений. Кайма подола украшена подвесными медными про­резными бляшками. Плоские бляшки особой формы, вписывающиеся в рав­носторонний треугольник, в свою оче­редь, имели в прошлом широкое рас­пространение и сохранились в старин­ных украшениях эвенков, якутов, ту­винцев, алтайцев. Прикрепленные к кайме на кожаных или матерчатых петельках бляшки повисают свободно и, колеблясь во время движения, производят легкий звон. Если доба­вить к этому, что женщины вместе с халатом обычно надевают на себя тра­диционные серебряные украшения: плоские круглые браслеты с чеканкой, серьги в виде подвесок, декоративно оформленную обувь, о которой будет сказано ниже, если представить себе сильный ровный загар их лиц и рук, подчеркнутый звонким цветом тка­ней, черноту заплетенных в длин­ные косы волос, то мы получим известное представление о целостно­сти, своеобразии и общей декоратив­ности всего комплекса этого костюма и сопутствующих ему украшений.

Яркость и узорчатость тканей, из которых шились халаты, декоратив­ность сочетаний и цветовая интенсив­ность каймы не мешали женщинам Приамурья дополнительно украшать одежду: бортовая кайма, ворот, ман­жеты, кайма подола заполнялись еще вышивкой и аппликацией.

Вышивка вокруг ворота и вдоль борта нанайского халата обычно вы­полняется так: контур мотива очерчи­вается тонким тамбурным швом, при­чем ровность мельчайших петелек там­бура превосходит, как кажется, все возможности ручной работы, тем не менее, шов этот выполнен вручную, а не на машине. Современная вышивка носит растительный характер. Плоскости сильно обобщенных, условно трактованных, чаще всего трехлепестковых цветов и узких изо­гнутых листочков внутри тамбурного контура заполняются гладью.

Часто боковая кайма нанайских ха­латов решается в технике аппликаций в два цвета, считая цвет фона. Иногда вводится третий, дополнительный тон — как окаймление основной спи­рали. Эти рисунки очень строги и в известной степени монументальны. Вместо живости, ажурности, как бы прозрачности тамбурного нанайского узора при тех же основных принципах орнамента, строящегося на легких, прихотливо вьющихся завитках, здесь можно видеть плавно текущие и энер­гично свертывающиеся крупными спиралями лентообразные полосы, ме­жду которыми остаются очень неболь­шие узкие протоки контрастного по цвету фона. Местами эта лента имеет кругообразные утолщения-отростки вроде листьев, однако растительный прообраз этих форм представляется весьма и весьма спорным.

Вышивкой украшалась и мужская нанайская одежда. Нанайскую муж­скую рубаху шили из белого мате­риала (полотна, бязи) и украшали нашитой каймой по краю рукавов и подолу,  вышивкой отделывался стоячий высокий воротник, нагрудная часть рубахи и симметричные нагруд­ные карманы.

Нагрудник нанайский. Вышивка

Хотя мужской костюм подвергся модернизации раньше женского и его основные части вышли из употребле­ния, национальная декоративно оформленная обувь, зимняя и летняя, а также сшитые из материи чулки, наколенники, рукавицы, применяемые рыболовами и охотниками, продолжа­ют входить важной составной частью и в современный европеизированный костюм. Эти изделия большей частью оформлены многоступенчатой кай­мой, заполненной спирально-ленточ­ным орнаментом, вышитым тамбу­ром. Вьющийся растительно-рогообразный орнамент декорирует нанай­ские наколенники, сшитые из ткани тапочки современной формы и многие иные бытовые изделия.

Ульчские женские халаты повсе­дневного обихода в основных чертах однотипны с нанайскими, однако бордюры, окаймляющие их по вороту, борту и подолу, здесь несколько скромнее. Бортовая кайма ульчского женского халата значительно уже, чем кайма нанайского халата, она не носит такого многоступенчатого ха­рактера и орнаментирована вьющимся спирально-ленточным орнаментом, идущим как бы в одну строчку.

Ульчский вариант спирально-лен­точного узора можно, пожалуй, оха­рактеризовать как спирали, сгруппи­рованные (в кайме) в отдельные ино­гда соединенные, иногда и совсем разомкнутые звенья. И техника вы­полнения этого орнамента иная, не­жели у нанайцев. Это — апплика­ционные формы из белого полотна, наложенного на фон из синей краше­нины.

В своих вышивках и аппликациях нанайки и ульчи пользовались широ­кой палитрой декоративных швов. У нанайцев важное место занимали тамбур и гладьевой шов, а также петельчатый шов, различные обметочные швы, так называемые «елочка», «козлик», шов лапками, наконец, очень поздний, заимствованный от русских крестик. В скреплении от­дельных деталей между собой или при нашивании отдельных фигур на фон нанайки употребляли простую и пар­ную строчку, выполнявшуюся в древ­ности вручную, позднее на машине. Ульчские швы довольно близки к нанайским, кроме крестика, который у ульчей не встречается. Зато здесь много разновидностей гладьевых швов: гладь с подкладкой, гладь по настилу, гладь в прикреп, двойная петельная гладь и двойная петельчатая в прикреп.

Ульчская аппликация выполняется иным, чем у нанайцев, швом, обычно так называемой узкой гладью, т. е. гладьевым петельчатым швом с под­кладыванием под нитку другой, более толстой нитки или тоненькой полоски кожи; получается рельефный шов, так тщательно выполненный, что его можно принять за шелковый шнурок фабричной работы, нашитый на по­верхность ткани.

Мастерицы старшего и среднего поколения, как нанайки, так и ульчи, очень дорожат своими халатами. Они бережно сохраняют их в ящиках и сун­дуках и стремятся передать по наслед­ству своим дочерям. Когда мастерица умирает, то обычно устраивается вы­ставка принадлежавших ей и выполненных ею самой или ее мате­рью халатов, и, если их окажется меньше 12—15, это считается весьма позорным для памяти покойной.

Несколько слов о технике изго­товления нашивных аппликационных орнаментальных фигур.

Нельзя не поражаться изысканно­сти, какой достигает графическое начертание этих форм. Безупречный геометризм спиральных завитков, аб­солютная математическая точность разомкнутых кругов, дуг, полуовалов, из которых слагается каждая спираль, упругость, четкость и вместе с тем непринужденность и свобода в движе­нии каждой линии — все это указы­вает на замечательную, веками суще­ствующую и отточенную десятками поколений технику. Состоит она в том, что материал, предназначенный для изготовления аппликационных фигур, складывается мастерицей в не­сколько раз и кладется на доску на полу или на столе. Мастерица зажи­мает в кулаке рукоятку специального остро заточенного ножа с широким и коротким скошенным лезвием и ставит его вертикально. Для полной устойчивости она твердо опирается локтем и предплечьем о края доски или стола и одним движением, не от­нимая ножа, проводит один, два, три криволинейных разреза через все слои сложенной ткани. Эти надрезы дела­ются вдоль сгиба, вдоль края сложен­ного материала. После того как мате­риал расправлен и с него удалены отделенные ножом кусочки ткани, в местах, где делались надрезы, образу­ются сложные симметричные ажур­ные формы. Мастера Приамурья бле­стяще владеют этой очень своеобраз­ной техникой, которая дает возможно­сти несколькими точными криволи­нейными разрезами получать бесчи­сленное множество вариантов компо­зиций.

Образцы орнаментальной резьбы в виде вырезок из кожи, бересты или бумаги сохраняются у большинства мастериц как постоянный фонд узо­ров. Перед тем как начать вышивку, мастерица прикрепляет к вышиваемой поверхности такую заранее заготовленную вырезку из ткани или кожи и попросту зашивает ее сверху гладью. Вырисовывание таких фигур от руки отняло бы во много раз больше вре­мени и никогда бы не достигло такого совершенства. Такие же фигуры, вы­резанные из рыбьей или лосиной кожи, сами по себе служат украше­нием и, окрашенные в различные цве­та, нашиваются на рукавицы, тапочки, пояса, головные уборы.

Казалось бы, спирально-ленточный орнамент являлся типичным спо­собом выражения орнаментально-де­коративного мышления народов При­амурья. Даже в меховой мозаике мы часто видим те же сложные симме­тричные рогообразные и криволиней­ные фигуры. И вдруг рядом с этими уже привычными криволинейными спирально-ленточными узорами встречаешь совершенно иные по сти­лю, ослепительно белые, блестящие полосы, расчерченные тонкими ров­ными параллельными линеечками, в которые вписаны ровные разноцвет­ные прямоугольнички, образующие сходящиеся и расходящиеся диагона­ли, шашечные рисунки, треугольники, ромбы. Это вышивка подшейным или подбородным волосом оленя или лося.

Ослепительно белым, блестящим подшейным волосом застилалась обычно вся поверхность фона — ров­дуги (оленьей или лосевой замши). Волос клали настилами поперек орна­ментируемой поверхности обычно по­лосой шириной 2—3 см, очень плот­но, аккуратно, волосок к волоску и скрепляли перпендикулярно к распо­ложению волоса мельчайшей, точно машинной строчкой сухожильными нитками. Уже сама по себе эта бело­снежная поверхность, прочерченная параллелями закрепляющей строчки, очень декоративна. Однако в дополнение вводится еще и вышивка гладью ярким разноцветным шелком, прямо­угольные вставки которого горят, как вкрапления цветной эмали на белой, фарфоровой поверхности. Так укра­шались женские пояса, сумки, колча­ны, а в старину, очевидно, и другие подобные предметы. Таков халат из коллекции Государственного музея этнографии, приобретенный в селе Булава в 1962 году.

При виде такой одежды невольно приходят на память сказочные герои, воины, бесстрашные в битвах с чудо­вищами и верные в любви к своим прекрасным возлюбленным, с вели­чайшей любовью и терпением выши­вавшим для них эти удивительные праздничные одежды.

Второй такой же халат, также из коллекции Музея этнографии, сделан негидальцами с реки Амгунь. Он зна­чительно старше первого и еще более мягок и благороден по цвету. В его узоре присутствуют изображения жи­вотных и птиц, в то время как на халате из села Булава такие мотивы совершенно исчезли и заменены за­витками.

Ульчские пояса, которыми женщи­ны опоясывают свои свадебные хала­ты, также делаются из ровдуги и имеют в ширину 6 см, а в длину 1 м. Вся поверхность по всей длине заши­вается подшейным волосом, получает­ся чрезвычайно яркая, своеобразная вещь. К обоим концам пояса приши­ваются плоские двойные, книзу рас­ширенные, с треугольным завершени­ем наконечники, заменяющие кисти; с лицевой стороны на них сделаны аппликацией белые сложнофигурные картуши, заканчивающиеся спираля­ми. На белом фоне картушей вышивка ярким цветным шелком изображает птиц и бабочек, соединенных в одну сложную орнаментальную фигуру.

Фрагмент спинки халата. Аппликация из цветною холста, обшивка цветной гладью

Одним из наиболее древних видов национальных художественно оформ­ленных бытовых изделий народов Приамурья были предметы одежды и различные дополнения и одежда, вы­полненные из рыбьей кожи (из кожи сома). На первом месте среди них — арми, женский халат.

Очень тонкая и такая мягкая, как самая лучшая перчаточная замша, бе­лая с холодным голубоватым или зеленоватым оттенком рыбья кожа, из которой шились арми, с большим вку­сом украшалась голубовато-синей рельефной вышивкой или апплика­ционными орнаментами и дополня­лась розово-красной каймой, которой эффектно подчеркивалась и оттеня­лась холодная белизна основного фона.

Ульчинские рукавички

Охотничьи ульчские и нанайские рукавицы делаются из кожи, или сук­на, или из сочетания того и другого.

На фон из темного сукна или окра­шенной в синий или черный цвет кожи нашивается орнамент из белой не­окрашенной лосиной кожи; краги ру­кавиц опушают мехом соболя, выдры или белки. Орнамент вписывается в замкнутую закругленную вверху пло­скость тыльной части рукавицы, и в этом крупном, симметричном относи­тельно вертикальной оси одноцветном узоре есть чисто архитектурная стро­гость и монументальность, несмотря на то, что сам предмет очень невелик. То же можно сказать и о таком совре­менном предмете обихода, как тапоч­ки.

Женские рукавички также делают из сукна и кожи. Чаще всего для укра­шения рукавиц наряду с аппликацией применяется тамбурный шов. Верхняя часть рукавички, соответствующая ки­сти руки, выполняется из кожи, ниж­няя — крага из хлопчатобумажного материала, обычно черного. Между нижней и верхней частью проходит полоска красного кумача или малино­вого сатина шириной 2—2,5 см, ма­терчатый низ отделяется от верхней части также узкой меховой опушкой, чаще всего из беличьего меха.

В орнамент рукавичек обычно входят изображения птиц, выполнен­ные аппликацией. Особенной красоч­ностью и декоративностью отличают­ся рукавички современной работы, выполненные мастерицами села Була­ва Ульчского района.

Полные экспрессии изображения птиц, рыбок, бабочек среди завитков орнамента, вышитого тамбурным швом, украшают тыльную сторону и запястье этих рукавичек, сшитых из красной, коричневой и желтой кожи.

Нанайский аппликационный ковер. Цветная х/б ткань

В нанайских и ульчских селениях почти в каждом доме можно найти оригинальные прикроватные аппли­кационные ковры, выполненные обычно самой хозяйкой дома, ее мате­рью или бабкой. Шьют такой коврик из простых хлопчатобумажных тка­ней: белого коленкора, цветной бязи, гладкого цветного сатина ярких, на­сыщенных тонов — синего, красно­го, ярко-желтого, изумрудно-зеле­ного.

О. БЕЛЬДЫ. Нанайский ковер. Фрагмент ковра. 1965 г. Хабаровский край

Аппликационные ковры народов Приамурья в орнаментальном отно­шении близки к войлочным апплика­ционным коврам казахов, киргизов, алтайцев, но вместе с тем более изы­сканны и сложны по мотивам. В обычной композиции по централь­ной продольной оси располагаются два крупных центральных пятна в виде сложных узорных симметричных розеток, составленных из спиральных форм, рогообразных фигур и завит­ков, вписанных в квадрат или ромб. По углам ковра четвертушки таких же фигур служат узорными наугольника­ми. Наконец, весь ковер окружает узорная кайма. Такие ковры в высшей степени декоративны.

Крупные, четко прорисованные орнаментальные формы черного цвета с большой выразительностью вырисовываются на белом фоне, привлекая взгляд упругостью и мощью каждой детали, взаимной спаянность и ритмом расположения и повторов.

Нанайские мастерицы прикрепляют аппликационные фигуры к фон валиком узкой глади или двойным тамбурными швами с елочкой посредине.

Ульчский ковер

Ульчские мастерицы для закрепления аппликационных форм применяют иную технику. Вырезанная и контрастного по цвету материал аппликационная фигура приметывается к ткани фона. Затем под кромку фигуры подводится узкая полоска ткани, белой либо, напротив, очень яркой и отличной по цвету, и вместе этим накрепко пришивается к фону, после чего подшитая под край аппликационной фигуры полоска отгибается наружу, заворачивается валиком прошивается вторично. Получаете окаймляющий аппликационные формы плотный круглый валик толщиной не более 1,5 мм. Так как в виду криволинейности и сложной конфигурации орнаментальных форм такой окаймляющий валик приходится делать небольшими участками, мастерицы пользуются этим, чтобы всячески разнообразить цвет ткани, образующей валик. В результате оказывается, что аппликационная фигура окаймлена валиком, в котором через каждые 1—3 см меняется цвет. Это очень обогащает орнамент. Техника такой вышивки валиком очень трудоемка, но зато она придает ульчским коврам плотность, жесткость и добротность; посаженные на подкладку из пестрого ситца или сатина, эти ковры совершенно не производят впечатления «тряпичных», а смотрятся как насто­ящие шерстяные тканые ковры. Такая большая и сложная декоративная ком­позиция, какой является ковер, тре­бует особого внимания, умения и высокой художественной культуры.

Многие женщины Приамурья в той или иной мере умеют шить ковры по готовым рисункам или шаблонам из ткани или бересты, но среди них есть подлинные богато одаренные ху­дожницы, которые сами придумывают новые узоры.

В центральный круг нанайского вышитого ковра часто вписано и изображение закрученного спиральными завитками красно-малинового драко­на с резной гривой-гребнем, крас­ными когтистыми лапами и прорез­ными птичьими крыльями. Такие же красно-малиновые драконы, но уже без лап помещены в четырех углах ковра. Над спиной дракона, над греб­нем, в центральном круге изображена также превращенная в узорный зави­ток красная птица. Возле угловых драконов подобные, но еще более узорные по силуэту, только черные птицы завершают сложные подвиж­ные завитки-перья драконовых хво­стов.

Большой художницей показала себя ульчская мастерица Рогугбу Очу из деревни Аури. Раз в два-три года она выполняет свой очередной ковер, всегда являющимся образцом подлин­ного, большого декоративного искус­ства.

Нанайский аппликационный орнамент

В центральном ромбе и в центре всей композиции два оленя, отвернув друг от друга головы с ветвистой кро­ной рогов, располагаются зеркально около условного дерева, почти касаясь грудью прямого ствола; подобно пти­цам, олени удерживаются на длинных гибких, раздвоенных к концу побегах-завитках, которые, охватывая их тела полукружиями спиралей, превращают фигуры животных в органическое до­полнение побегов.

Поэтически обобщенные живые существа дают возможность осмы­слить и воспринять все решение как гимн живой природе, недаром все окончания спиралей прорастают три­листниками и шарами плодов. В угло­вых фигурах, также зеркально-сим­метричных по отношению к оси отра­жения, помещены змеевидные рыбки-завитки, тела которых расцвечены ми­ниатюрными ромбиками красного и синего цвета, что, собственно, и дает основание думать, что это скорее змейки.

Близок к уже рассмотренному и второй ковер. Те же олени опустились здесь в нижнюю продольную кайму. Стоя попарно в тех же позах около ствола дерева, они на этот раз играют роль спутников основных персонажей — птиц, помещенных также зер­кально в центре каймы, по сторонам вертикальной оси ковра. Интересно, что, сделав кайму средоточием сюжет­ных изображений, мастерица не стала окружать весь ковер бордюром. Та­ким образом, этот ковер оказался составленным из двух неравновеликих частей: основного прямоугольного орнаментального поля и уже рассмо­тренной нижней каймы с изображени­ями оленей и птиц. Основной прямо­угольник заполнен узорным карту­шем, средняя часть которого также окружена и как бы отсечена ярко-красным ромбом. В этой средней ромбической форме расположены по­парно, касаясь друг друга и образуя сложную криволинейную фигуру, че­тыре змеи-дракона, тела которых под­черкнуты рядами чередующихся крас­ных и синих пятнышек, а головы украшены спиралевидными завитка­ми.

Нанайский ковер. Аппликация из цветной х/б ткани на белом коленкоре

Веселые, улыбающиеся физионо­мии змей-драконов свидетельствуют о своеобразном мировоззрении народа, для которого весь мир живой природы одухотворен и тесными узами связан с человеком.

Далеко от основной водной -арте­рии края — Амура, в труднодоступ­ном среднем течении реки Хор, при­тока Уссури, среди тайги и болот лежит большое удэгейское село Гвасюги. Бережно хранит здесь насе­ление предметы национальной удэгей­ской одежды и утвари, близкие к нанайским и ульчским и в то же время сильно отличающиеся от них.

Для декоративного решения удэ­гейской одежды типичным является комбинирование в ней тканей различ­ных, часто контрастных расцветок. Например, если стан одежды шился из синего материала, то рукава к нему пришивались желтые. В отличие от нанайской и ульчской одежды, удэгей­скую обычно дополняли прямоуголь­ные или полукруглые карманы. Так же как оплечье, ворот и нагрудная часть одежды, карманы служили мес­том расположения орнаментальной аппликации или вышивки.

Что касается самой вышивки, то первое впечатление от нее — сплош­ное, почти без просветов заполнение фона все такой же, уже знакомой нам вязью криволинейных спиральных симметричных форм: сплошное свер­кание ярких сиреневых, интенсивных синих, оранжевых, золотистых, белых, голубых, пунцовых, фисташковых за­витков и отростков. Все эти графиче­ские криволинейные построения мог­ли бы показаться сухими, если бы не их необычайная цветовая насыщен­ность.

Удэгейская вышивка

Характерной особенностью удэгейского орнамента являются специ­фические фигуры в виде восьмерок, расположенных горизонтально на свободном поле фона, отчерченного овалом от окружающего орнамента. Обычно такая фигура помещена в самом центре сложноузорного карту­ша. Часто она сопровождается или дополняется также горизонтально расположенной фигурой в виде двух симметричных, крутых в несколько витков, свернутых одна навстречу дру­гой спиралей. Как «восьмерка», так и спиральная фигура выделены цветом, нередко черным, резко отделяющим их от основного узора. В центре кружков «восьмерки» поставлены точки, что придает всей фигуре и всему картушу, в средине которого она находится, особую фантастиче­скую одушевленность, заставляя всю композицию как бы смотреть на зри­теля десятками «глаз».

По общему характеру этот орна­мент мельче и более яркий, кроме того, в нем, в противоположность орнаменту Приамурья, совершенно нет изображений живых существ. Мо­жет, эти изображения и есть в действи­тельности, но они, однако, настолько зашифрованы, что воспринимаются как отвлеченные геометрические кри­волинейные, спиральные фигуры.

Одним из способов украшения угэдейского костюма и бытовых изделии, выполненных из рыбьей кожи, явля­лась ручная роспись. Впрочем, нельзя даже и назвать этот прием росписью. Это техника столь же удивительная, как вышеописанная вышивка узкой гладью или подшейным волосом оле­ня, — техника графического рисунка, одновременно и легкого по цветовому соотношению с фонами, в то же время насыщенного по степени заполнения плоскости орнаментальными мотива­ми, изящного и свободного по прин­ципу разброски по поверхности и строгого по ритму и повторам одина­ковых симметричных криволинейных форм.

Такие графические рисунки требо­вали исключительной точности движе­ния руки. Контуры орнаментальных фигур нарисованы тонкой и смелой черной линией. Можно подумать, что это делалось тонким чертежным пе­ром. В действительности орудиями для графических композиций служили заостренные костяные палочки различных размеров. Композиция строилась на крупных, очерченных широкими черными и красными кон­турами сложных фигурных формах, приближающихся к треугольникам с килевидным завершением, к крестооб­разным, арочным фигурам, густо за­полненным внутри бурно извивающи­мися разноцветными спиральными по­строениями. Орнамент располагался также широкими полосами, выделяя основные членения одежды и одновре­менно человеческой фигуры, а именно: по плечам и в верхней части рука­вов, от проймы рукава, выгибаясь внутрь с обеих сторон вдоль спины до поясной линии, с боков вниз вертикально вдоль линии бедра.

Внутри контура фигуры орнамента раскрашены нежными размытыми ак­варельными тонами. В цветовой гам­ме, кроме черного и белого цветов, участвуют золотистые, оливковые, ро­зовые (разбеленная киноварь), серо-голубые тона. Общая благородная приглушенная акварельная тональ­ность отличается столь же высокой культурой гармонии цвета и штриха. Особенно нежно и акварельно выгля­дят те части рисунка, которые не замкнуты черным контуром в слитную фигуру, а свободно выходят на фон, как бы растворяясь своими боковыми, чуть подкрашенными завитками в бе­лизне фона.

Сопоставляя нанайские, ульчские и удэгейские декоративные текстиль­ные изделия, можно заключить, что во всех них развертывается очень после­довательная и единая образная систе­ма. При этом нет предметов первосте­пенных и второстепенных, важных и неважных.

С одинаковой тщательностью и одинаковой сложной смысловой на­грузкой оформлены как крупные изделия, подобные коврам, так и мел­кие, такие, как рукавички, пояса, ки­сеты и им подобные предметы.

Именно в этой удивительной це­лостности художественной культуры и заключается ценность художест­венных традиций приамурских тек­стильных изделий.

Особенным богатством и разнооб­разием орнамента отличались в про­шлом все предметы одежды, связан­ные со свадебными обрядами. Это были особые халаты, парадные пояса, нижняя нательная одежда, которая употреблялась лишь в этих случаях. Для всех этих изделий существовала особая, освященная многовековыми традициями форма декора. Подобно многим иным изделиям, выполня­емым поколениями народных масте­ров, свадебные халаты имеют чрез­вычайно устойчивое, постоянно повто­ряющееся декоративно-орнаменталь­ное решение.

Большой интерес представляет в этом смысле нанайский женский сва­дебный халат — сикка. От халата повседневного он прежде всего отли­чается тем, что только передняя его сторона, передние полы шьются из покупной ткани, спинку же, тоже, разумеется, сшитую из покупной, но не декоративной, а самой простой, гладкой, чаще всего хлопчатобумаж­ной ткани, целиком покрывают мно­гоцветной вышивкой.

В нижней части спинки халата, имеющей вид двух прямоугольных по­лотнищ, разделенных разрезом, на бе­лом фоне вышиты гладью симметрич­ные изображения разветвляющихся деревьев с птицами, сидящими на вет­вях, и животных, охраняющих их под­ножье.

Корнями, трактованными как це­лая система арок, дерево впивается в землю, обозначенную прямой чертой. Нанайские мастера из поколения в поколение изображали так священное или райское дерево — символ жиз­ни — и его всегдашнее цветение. Животные, охраняющие подножие де­рева, — чаще всего олени. Птицы на дереве представляли собой будущих детей выходившей замуж девушки, ко­торой принадлежал халат. Деревья эти представлялись нанайцам огромными по своим размерам, они будто бы росли на небе во владениях Омсан-мама, духа женского пола. Каждый род имел свое особое дерево, среди ветвей которого жили и плодились души людей, принадлежавших к этому роду. Еще не родившиеся человече­ские души представлялись в образе птичек чока, которые, спускаясь на землю, вселялись в тело женщины своего рода, после чего женщина становилась беременной. На каждом дереве количество чока-самок и чока-самцов было одинаковое.

Поэтическая легенда о священном дереве и его птицах имеет в букваль­ном смысле слова интернациональный характер. В истории культуры Древ­ней Руси академик Б.А. Рыбаков от­мечал, что птица (не хищная) в фоль­клоре и прикладном искусстве всегда обозначала доброе начало. Птица была связана с космогоническими ле­гендами.

По одной из них мир возник так: по первозданному океану плавала пти­ца. Нырнув на дно, она достала клю­вом комочек земли, от которого и пошла сама Земля и все живое на пей. В другом варианте легенды посреди океана возвышалось дерево, а жизнь началась от двух птиц, свивших гнездо на дереве.

Образ священного дерева — дере­ва жизни существует в орнаменталь­ном искусстве почти всех народов мира. Меняется в зависимости от национальных особенностей лишь конкретная его трактовка, меняются животные, охраняющие дерево. Обыч­но это всегда животные, особенно необходимые в жизни, в быту: у рус­ских — кони, у нанайцев — олени с оленятами. Во всех случаях дерево и птицы на нем являются символом жизни, символом оптимистического, творческого начала.

Техника вышивки свадебных хала­тов гораздо сложнее, чем обычных. Здесь применяется исключительно гладьевой шов — шов с подкладкой, дающей на поверхности ткани довольно ощутимый рельеф в виде руб­чика. Ширина узкой глади не превы­шает   1,5—2 мм.   Если   вышиваемая фигура достигает сантиметровой или полуторасантиметровой ширины, то в процессе исполнения она заполняется параллельными рядами  узкой  глади, часто различными по цвету. И ствол, и сучья дерева, и птицы на них, и охра­няющие   животные —   все   сверкает переливчатой гаммой красок. Расходя­щиеся в разные стороны сучья дерева, постепенно утончаясь к концу и спи­рально    закручиваясь,    завершаются либо трилистниками из различных по цвету   заостренных   листочков,  либо птичками, которые как бы сидят на кончиках ветвей. Птички зачастую на­поминают   маленьких   попугайчиков, колибри, фламинго или фазанов. Оче­видно, в сравнительно недалеком про­шлом нанайские, ульчские, удэгейские мастерицы имели возможность видеть на побережье Амура этих ярких тро­пических птиц. Есть сведения, что фла­минго, пеликаны и, возможно, неко­торые другие птицы иногда залетали в эти районы. Достоверно и то, что тро­пические птицы изображались на раз­личных бытовых предметах, прони­кавших в Приамурье   из   соседних областей и стран.

Среди свадебных халатов этого типа попадаются также и такие, на спинке которых вместо горизонталь­ных орнаментированных полос вы­полнена сетка, ячейки которой имеют форму одинаковых закругленных языков, как бы находящих друг на друга в направлении сверху вниз. Иногда в этих ячейках помещены также расположенные рядами изобра­жения птиц.

Высказывалось мнение, что такие ячейки изображают небо (ячейки — чешуйки шкуры доброго небесного дракона), населенное птицами, кото­рые всегда и при всех обстоятельствах символизируют в народном орнаменте весну, жизнь, цветение.

В Приамурье встречаются женские свадебные нанайские халаты другого типа, сшитые из белой ткани и укра­шенные аппликационными рисунка­ми. Такого типа халаты надевали не во время самой свадебной церемо­нии — их носили первые месяцы после свадьбы. Таков халат из села Верхний Нерген, выполненный в 50-х годах колхозницей Турмой Егоровной Ходжер. Покрой у него как у обыч­ного будничного халата — с глубо­ким заходом левой полы на правую сторону. Халат украшает пришивная кайма с аппликационными узорами. Но самое интересное — это апплика­ционные узоры на спинке халата.

Фрагмент вышитого гладью свадебного женского халата (сикка). Гладьевый шов - рельефный

Основные орнаментальные фигу­ры вырезаны из плотной синей хлоп­чатобумажной ткани, наложены на бе­лый фон и прикреплены петельчатым обметочным швом. Симметричные орнаментальные формы располага­ются по белому фону крупными рельефными декоративными пятнами. В самом низу спинки помещены изображения птиц двух типов: одни, изображенные как бы сверху, с полураспущенными крыльями, другие в профиль, с рыбками в клюве, но без лапок, передающие образ птиц, плы­вущих по поверхности воды. В про­межутках между тремя парами птиц, расположенных друг над другом по вертикали, помещены крупные сим­метричные орнаментальные формы, снабженные как бы подвесками. Око­ло этих крупных ажурных, очень кра­сивых по очертанию виртуозных фи­гур и группируются птицы. И если одни нижние фигуры несут подвески, как бы тянущие их вниз, то верхние, подобные же формы увенчаны свое­образными султанами, составленными из двух сросшихся вместе и утратив­ших ряд признаков птиц с распущен­ными крыльями.

В целом это построение, составлен­ное из пяти крупных, находящихся во взаимном равновесии сложных спи­ральных ажурных фигур, которые получили в науке название парноспиральных форм, очень декоративно. Композиция на спинке халата сложна.

Спинка свадебного женского нанайского халата

Вглядевшись пристальнее в основ­ные парноспиральные фигуры компо­зиции, можно увидеть, что они похожи на какие-то фантастические, деформи­рованные человеческие лица или зве­риные морды. Странное сходство было замечено учеными — исследова­телями материальной культуры наро­дов Дальнего Востока еще в конце прошлого века. С тех пор не прекра­щаются споры по поводу того, дей­ствительно ли это изображение жи­вого существа или просто симметрич­ное построение из завитков и спира­лей. Ведь известна способность всех людей фантазировать и видеть в скоплениях облаков, в узорах на обоях различные изображения — пейзажи, фигуры животных и людей. Удиви­тельно, однако, то, что слишком уж много людей, и среди них немало уче­ных-исследователей, видят примерно одно и то же в этих фигурах.

Споры еще больше усилились по­сле того, как академик А.П. Оклад­ников опубликовал в своей книге «Петроглифы Нижнего Амура» изо­бражения странно деформированных человеческих лиц, выбитых острым, возможно каменным, орудием на кам­нях близ приамурского селения Сикачи-Алян. У большинства этих фи­зиономий огромные глаза-круги, огромные раздутые черепа, втянутые щеки и почти полное отсутствие под­бородка. Сравнивая их с аппликацион­ной парноспиральной фигурой на спинке нанайского халата, не трудно, в сущности, увидеть то же самое: разду­тый череп, огромные глаза (только не круги, а завитки), втянутые щеки и отсутствие подбородка.

Конечно, о полной идентичности не может быть и речи. Однако несомнен­ное сходство наскальных изображе­ний и аппликационных фигур нанай­ского халата не могло не породить естественного предположения, высказанного академиком А.П. Окладни­ковым, что народы Приамурья проне­сли сквозь века какие-то важные основополагающие художественные образы. Вопрос лишь в том, какое же содержание несут в себе эти личины.

«Маска» на спинке женского свадебного нанайского халата

Дошедшие до нашего времени ле­генды наводят на мысль, что сикачи, алянские личины, как-то связаны с древним культом солнца, тем более что некоторые личины окружены вен­цом линейных отростков, вроде бы лучей. Возможно, эти личины имеют какое-то отношение к Солнечному Змею, уже известному нам по орна­ментальному искусству народов При­амурья. Может быть, шаманы пользо­вались особыми масками во время мистерий, связанных с солнцем, вес­ной, пробуждением природы, и эти маски были увековечены на камнях близ Сикачи-Аляна, а в дальнейшем перешли в спиралевидный орнамент и укоренились в нем, играя роль обере­гов, охранительных магических образов. Некоторые маски-личины в аппликационной орнаментальной ком­позиции имеют надо лбом как бы над­стройку в виде крыльев сдвоенной фигуры птицы с распущенными кры­льями или змеи с крыльями. Возмож­но, что перед нами действительно оче­ловеченная физиономия Солнечного Змея.

Интересно, что изготовление и применение масок в виде деформиро­ванного человеческого лица с огром­ными глазами-кругами присуще от­дельным народам островов Тихого океана и Дальнего Востока; некото­рые маски применялись во время праздника встречи солнца и возжига­ния нового годового огня.

Орнаменталисты древности неред­ко передавали в своих орнаменталь­ных построениях целую стройную си­стему мироздания. Их произведения демонстрируют перед нами поэтиче­скую, глубоко философскую картину существования жизни на земле, в подземном, подводном царствах и на небесах. Стремление осмыслить и пе­редать в художественных образах зем­ные, небесные, подземные, подводные силы пронизывают все мировое деко­ративно-орнаментальное искусство, и надо, видимо, именно в этом искать ключ к пониманию и расшифровке его содержания.

Действительно, в основе народного декоративного искусства, в том числе орнаментальных построений мы ви­дим попытки художественного осмы­сления природы, мира в целом.

С подземным миром связывалась мысль о корнях, об истоках жизни, а также о царстве навсегда ушедших предков. Над ним находилась зем­ля — цветущая, изобильная, богато населенная зверями и птицами, зем­ля — кормилица людей. Наконец, над всем этим простирался небесный свод, где, в свою очередь, жили различные птицы, а также пребывали и небесные духи, покровители и грозные небес­ные существа, властители человече­ских судеб (Изображение такой системы в древнеславянской, например в трипольской, культуре и доказывает академик Б.А. Рыбаков)

Такую же систему миро­здания мы видим и на спинке нанай­ского халата.

Чтобы подтвердить и закрепить нашу мысль о том, что на спинке сва­дебного нанайского халата представ­лена система мироздания в трактовке мастера-орнаменталиста, рассмотрим композицию на спинке другого сва­дебного халата, на этот раз ульчского.

Ульчский свадебный халат. Вид сзади

Здесь нет четкого разграничения на ярусы, однако композиция, видимо, строится таким же образом. В самом низу мы видим изображения двух рыб (судя по характерному спинному плавнику и пятнистой коже, двух ершей), над ними, распустив крылья, как бы парят изображенные так же, как и рыбы, в зеркальном отражении две птицы — охотники за рыбами. Между птицами помещена сложная симме­тричная спиралевидная фигура.

Далее идет широкий свободный проток фона. Он представляет гра­ницу между нижним и средним яру­сами композиции. В среднем ярусе изображены цветущие растения и пти­цы, сидящие на ветвях. Они являются центром всей композиции. По сторо­нам этой центральной группы можно видеть по паре свернувшихся спира­лями пестрых змеек.

Фрагмент ульчского свадебного халата

Сопоставляя композиции на нанай­ском и ульчском халатах, мы прихо­дим к выводу, что в них разными путя­ми, при помощи различных систем обобщения, сложившихся на разных уровнях исторического развития, представлено одно и то же: ниж­ний — подземный и подводный мир, затем средний мир — земля, деревья, растения и, наконец, верхний — небо, воздушное пространство, населенное птицами, бабочками и т. п.

На ульчском халате все это дано в ясных, понятных образах, а на нанай­ском — в более древних, зашифро­ванных.

Ульчский халат «арми» из рыбьей кожи

Обратим внимание еще на один нанайский халат из коллекции Музея народного искусства (Москва). В его оформлении соблюдено такое же чле­нение композиции. Главным мотивом всех орнаментальных построений яв­ляются змея или дракон, переданные во всевозможных видах и формах. Змеи с перьями на голове, с двумя хвостами, распространяющимися вправо и влево, с когтистыми лапами ясно читаются в орнаментальной по­лосе, составляющей границу между нижними и средним ярусами, т. е. между «поясом воды» и «поясом земли». Границей между «землей» и «небом» также служат змеи, но здесь они срастаются, их сросшиеся тела поднимаются кверху и образуют сим­метричную подставку, на которой воз­вышается надстройка в виде птицы со змеиным туловищем и змеиным хво­стом, держащая в клюве длиннохво­стого зверька, которого нанайские мастерицы называют «зайчиком». Ро­зетка среднего «земного» пояса превращается в парное изображение змей, растение с птицами — в малень­кие боковые сопроводительные фи­гурки. Наконец, в нижнем поясе изо­бражены змеевидные птицы и перна­тые рыбки.

В современных условиях парно-спиральные фигуры претерпевают в связи с убыстряющимся темпом об­щего развития, наплыва информации, технического прогресса большие из­менения. Они теряют прежнюю чет­кость, становятся симметричными не только по отношению к вертикальной, но и к горизонтальной оси, обрастают правдоподобными растительными до­полнениями. Утрачивается и логика прежней космогонии в орнаменталь­ной композиции: «чешуйки дракона» покрывают всю спину халата и даже весь его перед. Таким образом, полу­чается как бы сплошное «небо». В какой-то степени это символично и подтверждает основное свойство ис­кусства отражать явления действи­тельности, ибо современная жизнь на­родов Приамурья не идет ни в какое сравнение с той, какую эти народы имели в про­шлом. И не случайно, видимо, изображение превратностей судьбы, мрачных земных сил и духов-оберегов оконча­тельно уходит из приамурского орна­мента.

Источники:

• Каплан Н.И. Народное декоративно-прикладное искусство Крайнего Севера и Дальнего Востока: Книга для учащихся старших классов./ Н.И. Каплан; художник Г.В. Филатов. – М,: Просвещение, 1980. – 125 с.
• http://www.etnic.ru/etnic/narod/ulchi.html