Искусство народов Приамурья. Деревянные изделия

Нанайцы, ульчи, удэгейцы

ДОБРЫЙ ЗМЕЙ.

(Старинная резьба по дереву)

Нанаец. http://nanaiskiy.narod.ru/foto.html

Великая река Дальнего Востока, Амур, протянулась через земли Амур­ской области, Хабаровского края по­чти на четыре с половиной тысячи километров. Ширина реки в нижнем течении достигает трех и более кило­метров. «Амур-батюшка», — уважи­тельно прозвали реку первые русские землепроходцы.

Со времен глубокой древности мо­гучая река кормила и одевала людей, живших на ее берегах: нанайцев, ульчей, удэгейцев, орочей, нивхов. Река кормила их замечательной и обильно здесь плодившейся красной рыбой: лососем, кетой, сомом, кожа которого эластична, крепка и потому шла на одежду. Река воспитывала людей.

Река Амур. http://900igr.net/datai/geografija/Puteshestvenniki-2/0010-014-Reka-Amur.jpg

Норови­стая, как горячий конь, она требовала от людей мужества, терпения, осмо­трительности, быстроты реакции; она воспитывала в людях доброту, готов­ность прийти на помощь, потому что с Амуром, когда он разбушуется (а это зачастую происходит внезапно), шутки плохи.

Река воспитывала и воображение, фантазию. Народное декоративное, связанное с трудом и бытом искусство народов Приамурья впитало в себя образы реки, всего живого и полезно­го, что было связано с нею.

Но не одна только река была нужна людям. От солнца также зави­село немало. Это солнце приносило с собой весеннее тепло, когда приле­тали птицы, когда начинала нере­ститься и метать икру рыба, когда и тайга и все кругом по берегам Амура и его притоков расцветало, оживало, переполнялось птичьими и звериными голосами.

Так сложился образ солнечного змея, доброго дракона, который жил в небе и распоряжался как водой, так и теплом. В знак этого он имел птичьи крылья и голова его была увенчана птичьими перьями. Народное вообра­жение впитало образ реки с ее изви­вами, и средствами художественного осмысления, средствами искусства со­здало ее обобщенный образ в виде змеи.

Орнамент из завитков и спиралей. http://nanaiskiy.narod.ru/foto.html

В орнаменте изображение змеи передавалось как спираль. Здесь, на берегах Амура, сложился и расцвел орнамент из завитков и спиралей.

Среди сходящихся и разбегающих­ся, сдваивающихся, параллельно теку­щих, криволинейных, спиральных форм, целого лабиринта разноцвет­ных круглящихся завитков просматриваются как бы вытекающие из них же и продолжающие, завершающие их движения, изображения животных, птиц, пресмыкающихся, рыб, насеко­мых. Ни у одного из соседствующих народов за пределами Приамурья и Приморья спирально-ленточный орна­мент не встречается более в такой яркой, чистой, отточенной и законченной форме.

Эскиз деревянных украшений (фрагмент). Резьба, многоцветная окраска

У нанайцев, ульчей, удэгейцев вы­шивка и аппликация были типично женским занятием. Художественной обработкой дерева и кости — мате­риалов, которые применялись при возведении жилых и хозяйственных построек, при изготовлении орудий труда, домашней утвари, рыболовных и охотничьих принадлежностей, — за­нимались мастера-мужчины. Однако женщины выполняли также и различ­ные изделия из бересты. Этот мате­риал, тонкий, мягкий, гибкий и эла­стичный, был им хорошо знаком и постоянно применялся для изготовления шаблонов при выполнении деко­ративных изделий из текстильных ма­териалов. В объемном, скульптурном решении архитектурной детали, в плавном и изящном изгибе ручки ковша или ложки, в плоскостном орнаментальном декоре берестяного короба, ковра или вышивки на праздничной одежде — везде одина­ковая пластичность и тесная взаимо­связь форм и линий.

Колчан для стрел. Ульчи. Конец ХIХ в. Колчан принадлежал родственнице Т.М. Еюка (с. Булава). Предмет был собран Л.П. Тарвид. http://hkm.ru/kollektsii/115

В изделиях из бересты и текстиль­ных материалов эмоциональность уси­лена присутствием цвета, сверканием радостных, звучных, гармонично соче­тающихся тонов. Всеми цветами пере­ливаются фантастические деревья, подвижные побеги растений, покры­тые листьями и цветами.

Искусство резьбы по дереву у всех народов Приамурья имеет много об­щего.

Сэвэн. Ульчи. Начало. ХХ в. Предмет был собран в с. Койма Ульчского района в 1970 г. В.Д. Поповым во время экспедиции. С. Койма в то время было брошено, жители переселены в село Ухта. http://hkm.ru/kollektsii/115

У ульчей резьбу по дереву в про­шлом можно было встретить на жилых домах и амбарах, на дощатых лодках и на санях русского типа, на мебели, посуде и утвари. В отдельных случаях резьбой покрывали ложа ру­жей, ножны для ножей, колотушки для глушения рыбы, дощечки, на ко­торых женщины кроили свои работы, и те дощечки, которые подкладывались под колыбель ребенка или слу­жили для разглаживания швов во вре­мя шитья.

Ульчские мастера прекрасно владе­ли своим мастерством и разработали несколько способов художественной обработки дерева. Архитектурную резьбу иногда до­полняли раскраской, применяя при этом черную, красную и белую крас­ки. Раскрашивали чаще всего детали амбаров — столбы, обрамления вен­тиляционных отверстий, объемные доски и т. п.

Несколько иначе выглядит и по-иному воспринимается декоративное убранство больших дощатых лодок, которые у ульчей были в широком употреблении. Иной характер орнамента на лодках объясняется прежде всего тем, что исполняли его женщи­ны. Они переносили на лодки узоры, типичные для вышивки и аппликации. Кроме того, лодка считалась живым существом. На выдающейся вперед носовой части лодки изображали ее глаза» — два декоративных пятна, но одному с каждой стороны.

Наиболее древним изображением глаза был круг, нарисованный черной краской. Позднее на месте глаза стали изображать либо крестообразную фи­гуру, либо ромб, вихревую розетку или еще более сложный узор. Встреча­лись лодки с глазами в виде пары петухов.

Блюдо для рыбы. Дерево

Но, пожалуй, наибольший интерес представляет резной орнамент на по­суде — ложках, тарелках, а также на коробках и ящичках. Еще полвека назад этот орнамент полностью сохра­нял свой древний характер.

Особого развития достигла резьба на посуде, употреблявшейся прежде на «медвежьем празднике».

Обычай проведения «медвежьего праздника» уходит в глубокую древ­ность. У множества народов не только Советского Союза, но и всего зем­ного шара медведь вызывал почти­тельный страх и пользовался особен­ным уважением. В единоборстве с медведем молодой охотник завоевы­вал себе общественное признание. Охотники верили в сходство медведя с человеком, в «человеческую природу» этого зверя. Эта вера имела под собой конкретные жизненные наблюдения охотников за повадками медведей. На­блюдения свидетельствовали о том, что медведь и умом, и поведением похож на человека, хотя в чем-то ему и уступает. Предполагалось, что мед­ведь — это человек, одетый в медве­жью шкуру. Стоит, дескать, содрать шкуру, и обнаружится человек. На­роды Крайнего Севера, говоря о мед­веде, называли его «дед», «старик», «хозяин тайги» или кратко — «он».

Медвежий праздник. Художник Татаурова Татьяна. http://kvadratart.ru/artists/24.html

Медведь дружил с человеком. В корякской сказке заблудившийся во время пурги охотник набрел на медве­жью берлогу и был приглашен любез­ным хозяином обогреться и переноче­вать. Человек спал вместе с медведем в берлоге всю зиму, а когда настала весна, медведь выдал ему для подкреп­ления сил кусок собственного мяса и отпустил с миром.

В эвенкийской сказ­ке повествуется:

Одна эвенкийская девушка заблу­дилась в лесу, попала в медвежью берлогу. Вскоре после этого она родила двойню: медведя и человека. Хотя оба ее сына росли и воспитывались вме­сте, все же, когда они стали взрослы­ми, человек стал преследовать медве­дя, вступил с ним в борьбу и в конце концов убил его. Умирая, медведь завещал своему брату — человеку: «После того как меня похоронишь, устрой праздник «уркаган» (медвежий праздник). Собери много людей, чтобы они ели мои внутренности. Всех пригласи, никого не обходи и не забы­вай. Моя мать — человек. Поэтому голову, глаза, сердце не давай есть женщине: она не захочет есть своего ребенка. А мою голову похорони. На глаза сделай очки из бересты или из чего-нибудь другого. Их красиво вырежь. Сними с головы шкуру, а на глазные отверстия надень очки. Тогда медведи никогда не будут трогать человека зубами».

И надо отметить, что эти сказочные запреты действовали в реальной жизни в полной мере: женщины-севе­рянки не имели права есть и не ели сердце и другие внутренности мед­ведей.

Сущность «медвежьего праздни­ка», восходящего к древним охотни­чьим мистериям, заключалась в том, что выслеженного в лесу в начале охотничьего сезона или специально выращенного в неволе медведя уби­вали в определенный день и устра­ивали по этому поводу пир, длившийся иногда несколько дней и ночей подряд. При этом мясо медведя и часть съедоб­ных внутренностей варили и съедали, а голову и кости предавали захороне­нию, сопровождая все это особым обрядом, песнями, плясками — обра­щением к богам-тотемам, в том числе и к убитому медведю.

Чаша ритуальная. Ульчи. Начало ХХ в. Предмет был собран в с. Койма Ульчского района в 1970 г. В.Д. Поповым во время экспедиции. С. Койма в то время было брошено, жители переселены в село Ухта. http://hkm.ru/kollektsii/115

Для «медвежьего праздника» спе­циально делались большие ковши, украшенные скульптурой и орнамен­тальной резьбой, корытца для кормле­ния медведя, чашки, плоские тарелки, сосуды для хранения ложек и сами ложки. На конце таких ложек иногда вырезали скульптурную фигурку мед­ведя, иногда две такие фигурки.

На ручках больших ковшей для медвежьего сердца нередко вырезали очень условные фигурки медведей в различных позах. Кроме медведей, на ручках ковшей встречались и другие фигуры, например рыбы.

Сосуд для ложек. Нач. XX в. МНИ. http://artyx.ru/books/item/f00/s00/z0000039/st025.shtml

Большим разнообразием отличался орнамент на цилиндрических сосудах коломо, во многом напоминавших та­кие же берестяные сосуды, а иногда и явно подражавших им. В коломо хранили ложки и палочки для еды. Узоры на коломо: крупные завитки, плотно прилегающие друг к другу, двойные спирали, переливающиеся ленты выполняли двумя способами — либо по гладкой поверхности дерева, либо по зарубцованной косыми или прямыми нарезками.

Поверхность одного из таких сосу­дов из села Койма разделена на восемь горизонтальных поясков: одни из них узкие, другие — широкие. Четыре по­яска заполнены узорами в виде завит­ков и лент, остальные имеют нарезку из горизонтально и вертикально расположенных полосок. На двух та­ких поясках нарезка образует ряд прямоугольников, в которых горизон­тальные полоски чередуются с вер­тикальными. Все это говорит о том, что мастер, сделавший этот сосуд, стремился придать декоративным эле­ментам разнообразие, создать четкий ритм. К этому следует добавить, что здесь чередуются не только сами мотивы и различно расположенные нарезки, но и участки, окрашенные в черный цвет, с неокрашенными.

Амурские ложки. Дерево

Ложки разделялись на малые (хоня) и крупные (уйхэ). Крупными (поварешками) размешивали пищу и вынимали ее из котла, малыми пользовались при еде. Те и другие, в отличие от европейских ложек, были плоскими, лишенными углубления.

Ручки больших и малых ложек рез­чики покрывали тонкой, изящной резьбой.

В боковой проекции амурская ложка чем-то напоминает и стрелу, и перо птицы: очень тонкая, безукориз­ненно прямая, она примерно с сере­дины начинает пластично выгибаться, образуя динамичную и сложную кри­вую.

Легкая действительно как перыш­ко, отполированная до блеска, амур­ская ложка свидетельствует о высокой культуре мастеров, создавших ее, об их отменном чувстве ритма, владении материалами, техникой обработки. На лопаточках некоторых крупных ложек прорезывали отверстия в виде пары завитков.

Для хранения табака мастера ульчи делали низкие и плоские коробки уякэ, овальные, с накидной крышкой. В табачницах хранили также трубку и спички.

Для хранения различных домашних вещей, инструментов, гвоздей мужчи­ны пользовались высокими овальны­ми коробками куркэ, стенки которых состояли из согнутой в форме овала тонкой дощечки.

Отправляясь в дальний путь, муж­чины брали с собой закрытую дере­вянную коробку полуовальной формы с выдвижными ящичками на одной из сторон.

Деревянная коробка (тума дэктеу). Выемчатая резьба. Многоцветная окраска

Интересным образцом является ко­робка из древесины березы, окрашен­ная в черный цвет, принадлежащая ульчанке Росугбу Очу из селения Аури. Коробка была сделана ее отцом около 60 лет назад. Тулово коробки круглое, крышка выпуклая. Коробка покрыта выемчатой резьбой. Посколь­ку, очевидно, древесина была предва­рительно заморена, а затем покраше­на, резьба открывает нижний красно­вато-коричневый слой и орнамент смотрится красновато-коричневым узором на черном фоне. На каждой из боковых стенок крутая спираль заполняет собой всю плоскость, несколько заходит и на крышку коробки. Крышку покрывает удивительный ри­сунок из непрерывных, как бы цепля­ющихся одна за другую и вытека­ющих одна из другой ленточных форм, образующих в целом нечто вроде лабиринта. Вследствие густоты заполнения поверхности этот узор пе­рестает смотреться как узор и воспри­нимается как природная текстура ма­териала.

Крышка большой овальной шка­тулки из села Ухта, сделанная 90 лет назад, украшена тремя широкими спи­ралями, выполненными контурной резьбой. Спирали подкрашены ярко-красными и ультрамариновыми цвета­ми. Вместе с серой краской фона эти цвета составляют своеобразную деко­ративную окраску шкатулки.

Около 70 лет назад была также сделана изящная небольшая коробоч­ка из села Булава. Коробочка с одной стороны заовалена, с другой имеет прямоугольное завершение. Поверх­ность заморена до приятного темно-коричневого тона. Легкий графиче­ский, неглубоко взятый узор идет по предварительно обработанной поверх­ности графической линейной порез­кой.

Нанайцы, как и ульчи, покрывали резьбой внутренний столб жилища — бакса в верхнем и нижнем поясах, а иногда и посредине. В некоторых до­мах на столбах, кроме сходного с ульчским спирально-ленточного орна­мента, можно было встретить резные барельефные изображения кабана, медведя, косули, зайца, собаки, драко­на, змеи, лягушки и т. п. Одни из животных представляли собой само­стоятельные фигуры, другие входили в несложные по композиции сценки, например: погоня собаки за зайцами или кабаном, встреча охотника с мед­ведем и др.

Спирально-ленточный орнамент на столбах выполнялся в различной тех­нике: четырехгранно- или двухгран­но-выемчатой резьбой. В мотивах этой резьбы встречаются знакомые нам скрученные веревочные, лентооб­разные спирали, завитки, цепочка, а в фонах — мелкие треугольнички, ко­сая насечка, рамки различной формы. Наблюдается перенесение в деревян­ную резьбу некоторых мотивов, ха­рактерных для вышивок.

Нанайский дом. (Фанза). http://www.den-za-dnem.ru/gal/displayimage.php?album=75&pos=8

Кроме столбов, внутри нанайских домов было много других резных деталей, а также украшенных резьбой предметов. И полки над настилом и приделанные к ним вешалки всегда бывали украшены резьбой. Даже крючки, предназначенные для веша­лок, искусно делались в виде голов каких-нибудь животных и птиц, боль­шей частью в виде утиной головки. «Глазки» нанайских лодок нередко представляли собой весьма сложные розетки, перенесенные на дерево с вышитых изделий и аппликаций. Узо­рами украшались не только части лодок, но и задняя доска (крестообраз­ные знаки, фигурки птиц). Помещен­ные на этой части узоры назывались «корги насали», т. е. кормовой глаз.

Некоторые нанайцы к носовой ча­сти лодок прикрепляли деревянную птицу, сходную с подобными фигу­рами на лодках ульчей.

Орнамент на крупных и мелких ложках, по форме сходных с ульчскими, несколько отклонялся от них. Исключительно богатой резьбой, на­личием декоративных цепочек, выре­занных из дерева, а также и мелкими скульптурными подвесками в виде фи­гур животных (ланей, медведей, рыб) отличались нанайские свадебные ложки. На одной из таких ложек вырезана фигурка лани. Лань очень вырази­тельна. Голова ее повернута назад, ноги постепенно переходят в звено подвески, которую эта фигурка увен­чивает, моделировка тела животного очень мягкая. Узор на ручке ложки ленточный, характерный для резного орнамента, выполняемого мужчина­ми; узор на лопаточке явно заимство­ван из женских работ.

Женщины, как уже отмечалось, не­редко и сами занимались резьбой на ложках, внося в их орнаментацию хорошо им известные мотивы нанай­ского орнамента на одежде. Техника, которой они при этом пользовались, не отличалась сложностью: обычно это была тонколинейная плоскостная резьба, не рассчитанная на светотене­вые эффекты. Узор состоял из завит­ков, волнообразных линий, трилист­ников и других фигур. Такие ложки составляли особую группу. Изредка попадались большие ложки длиной в 60 см с орнаментом, отдельные мо­тивы которого воспроизводили узоры древнеамурской резьбы, но наряду с ними вырезались и новые — кольца, парные завитки и др.

На больших овальных коробках для табака вместо резного узора, характерного для ульчских табачниц, нанайцы чаще всего пользовались раскраской, причем занимались этим делом женщины.

Для них нанесение орнамента в несколько цветов было более обыч­ным и хорошо усвоенным приемом, нежели резьба, и они удачно приме­няли его на табачных коробках. Рас­писные коробки выглядели очень на­рядно, нанайцы гордились ими, не­редко брали их с собой в дорогу. Иметь такую коробку считалось при­знаком состоятельности ее владельца.

Типично женским искусством было и изготовление разнообразных необ­ходимых бытовых предметов из бере­зовой коры — бересты. Не случайно поэтому приемы орнаментации бере­стяных изделий оказываются весьма близкими к приемам нанесения узоров на текстильные изделия.

Берестяной нанайский со­суд. Рельефная аппликация

Чаще всего встречаются широкие, низкие цилин­дрические сосуды или короба, средний цилиндрический пояс которых почти сплошь покрыт узором. В одних слу­чаях узор наносится на нежную, подат­ливую бархатистую поверхность бере­сты способом графического, линейно­го тиснения; орнамент, как и в вышивке, состоит из спиралевидных, вьющихся, криволинейных форм. Ли­ния тиснения довольно глубокая, ино­гда в нее вводится еще и подкраска зеленой, желтой, красной или синей краской, что придает узору большую выразительность. Таким тисненным орнаментом был, например, украшен берестяной цилиндрический короб, принадлежавший в 50-х годах масте­рице Гаю Белды, нанайке из села Джари Нанайского района. На пер­вый взгляд, орнамент на коробе казался растительным, однако, при­смотревшись, можно было увидеть, что это не столько стебли и раститель­ные побеги, сколько изображение сплетенных между собой и сросшихся змей или драконов. Мастера При­амурья подчас уже и сами забывают, что раньше это были драконы, и при­нимают эти орнаментальные мотивы за растительные. В близком по харак­теру орнаменте на коробе из села Гвасюги тела змей-драконов сохраняют разделку чешуйками; следовательно, мастерица еще помнила, что это змеи. Но головы у них уже нет, головки заменены декоративными веточками с листочками.

Широкая полоса на основном ци­линдре сосуда обычно дополняется узкими каемками, которые почти вплотную подходят к округлым опле­тенным обручам, завершающим короб и придающим ему массивный, доброт­ный вид. Такой завершающий короб твердый обруч делается из разрезан­ного вдоль прута тальника, тонкого и гибкого, и оплетается поверх тонким корневищем.

Помимо тиснения, берестяные со­суды, в особенности нанайские, укра­шены также накладными апплика­ционными мотивами из той же бере­сты. Сам рисунок носит в этом случае массивный, тяжеловесный характер. Он рельефно, скульптурно выделяется на поверхности сосуда. Крупные сим­метричные рогообразные завитки оставляют очень мало просветов фона, читающихся, в свою очередь, как спи­ралевидные узоры. У нанайцев на­кладной берестяной орнамент чаще всего бывает черного цвета.

Берестяное нанайское ведро. Рельефная аппликация

Таково, например, большое бере­стяное ведро из села Верхний Нерген Нанайского района. Дно у этого сосуда квадратное, горловина круглая и гораздо меньше дна, стороны, таким образом, трапециевидные. Массивный узорный накладной картуш черного цвета, расположен только на одной стороне ведра. В центре картуша вы­деляется на черном фоне очень кра­сиво и тонко прорисованный клубок шей. Здесь они распознаются совер­шенно отчетливо. Изображение змеи на ведре для воды подтверждает мысль о том, что в представлении народов Приамурья образ змеи или дракона был связан с водой, а вода — с растениями. Дракон как бы покрови­тельствовал воде и дождю и жил поэтому не только на земле, но и на небе, а связь его (дракона) с растени­ями отмечалась в орнаментальных по­строениях тем, что головы змей или драконов бывали украшены веточка­ми, листочками или даже заменялись цветущими побегами.

Но не только змеи являлись сюже­том в украшении изделий из бересты. На поверхности высокого, сложной формы стакана из того же села Верх­ний Нерген можно видеть графиче­ское чернолинейное, очень красивое по прорисовке изображение птицы орлиного типа с раскинутыми симме­трично в обе стороны крыльями.

В заключение следует сказать, что искусство изготовления и декоратив­ного украшения берестяных изделий заслуживает пристального внимания. В нем много интересного и свое­образного. Берестяные сосуды пора­жают нас своей изысканностью, прекрасным орнаментальным и цветовым строем, подлинным художественным совершенством, хотя в быту они, как правило, исполняли скромную слу­жебную роль. Технические приемы об­работки и украшения берестяных из­делий сегодня не забыты, и тем не менее старые мастера могут еще многому научить молодых, увлечен­ных этим древним и столь современ­ным видом народного декоративно-прикладного искусства.

Источники:

• Каплан Н.И. Народное декоративно-прикладное искусство Крайнего Севера и Дальнего Востока: Книга для учащихся старших классов./ Н.И. Каплан; художник Г.В. Филатов. – М,: Просвещение, 1980. – 125 с.
• http://hkm.ru/kollektsii/115 - здесь этнографическая коллекция КГБНУК "Хабаровский краевой музей имени Н.И. Гродекова"