Путь в неведомую страну
(Об истории земли Хакасской)
Автор текста: Кызласов Л.Р.
… Какой мы ни возьмем язык и век, —
Всегда стремился к знанью человек,
А мудрые, чтоб каждый услыхал их,
Хваленья знанью высекли на скалах. (Рудаки. X век).
…После присоединения к России Хакасско-Минусинская котловина была в территориальном отношении разделена на два уезда: Кузнецкий (куда входили земли расселения северных алтайцев, шорцев, бельтир и еагайцев) и Красноярский (земли расселения качинцев, кызыльцев, чулымцев и койбалов). Томский уезд граничил с Кузнецким и был тесно связан с ним течением р. Томи.
Пробыв в Томске три месяца и покончив с изучением этого уезда, Мессершмидт отправил особым рейсом Табберта в Нарым с тем, чтобы он, обследовав среднее течение Оби, догнал экспедицию уже в Абаканском остроге. Сам доктор с остальными спутниками, погрузив все походное снаряжение, поплыл 5 июля 1721 г. на трех стругах вверх по течению Томи. Им были обследованы и зарисованы известные с середины XVII в. наскальные рисунки на Томи, и вскоре после этого экспедиция прибыла в Кузнецкий острог.
Горный хребет Кузнецкий Алатау, Хакасия. https://photocentra.ru/work/624016?&id_auth_photo=32375
Из Кузнецка предстоял наиболее трудный участок пути: переход через «Белые горы» — хребет Кузнецкий Алатау (через который ныне проходит железная дорога Новокузнецк — Абакан). Этот путь можно было преодолевать только по реке, а далее верхом на лошадях или на лыжах зимой. Вверх по р. Томи до устья р. Балыксу экспедиция поднималась на небольших шорских челноках.
Покупка 14 лошадей и упаковка снаряжения во вьюки заняли немного времени, и вскоре в сопровождении проводников-шорцев, прекрасно знающих тайгу, путешественники покинули Балыксу и пробрались вверх по долине р. Теренсу, где перевалили высокий перевал и попали к истоку хакасской р. Уйбат. Далее путники спустились по ее долине в «Субурган-Уйбатскую степь».
Хребет Кузнецкий Алатау, отходящий вместе с Абаканским хребтом на север от Алтая, никогда не был непроходимой стеной, отделявшей Кузнецкую котловину от Хакасско-Мииусинской. С глубокой древности местные жители знали надежные и привычные конские тропы через горную тайгу. Обычно пользовались так называемой «Сагайской тропой», которая в верховьях Томи пересекает хребет Уленны-сын и ведет прямо из Аба-тура (хакасское название Кузнецка) к местам расселения сагайцев — от верховьев Томи до р. Уйбата.
Именно этим путем проехали Мессершмидт и его спутники в восточную половину тогдашнего Кузнецкого уезда, т. е. в западную часть современной Хакасии.
***
Енисей река
… А что же ждет их на востоке? Та же картина! И опять показалось невероятным, что где-то внизу, по рассказам, есть степи и широкой лентой рвется вперед гордый Енисей, прорезавший поперек страшный Саянский хребет. Люди спустились со скалы. Снова небольшие крепконогие лошадки привычно зашагали вперед. Начался спуск.
Находка каменных книг
Хакасские курганы. http://fotokto.ru/photo/view/1928096.html
Уже на спуске с гор в извилистой долине Уйбата Моссершмидта и его спутников поразили невиданные ими ранее в Сибири большие земляные курганы, обставленные четырехугольными оградами из крупных плит гранита или девонского песчаника. По углам, а иногда и серединам сторон таких оград возвышались высокие узкие плиты, врытые некогда в землю в вертикальном положении (рис. 3).
Рис. 3. Древние курганы Хакасии в долине р. Абакан (по рисунку А.К. Станкевича. 1884 г.)
Курганы эти, как теперь установлено, относились к VII—III вв. до н. э. Культура населения того времени ныне условно названа тагарской. Интерес к этим необычным памятникам был так велик, что доктор Мессершмидт решился раскопать несколько подобных курганов. Но осуществлено это им было позже.
Рис. 4, а, б. Неолитическое каменное изваяние Хуртуях тас (Каменная старуха) в долине р. Абакан (но рисунку Д.Г. Мессершмидта. 18 августа 1722 г.). Абаканский музей, б) Изображение женщины на каменной плите, относящееся к эпохе бронзы (по рисунку Д.Г. Мессершмидта. 18 августа 1722 г.). Стояло в степи близ впадения рек Есь и Тёя в Абакан. Минусинский музей
Кроме курганов экспедиция изучала выбитые на каменных плитах и скалах древние рисунки и многочисленные каменные скульптуры людей (рис. 4, а и б), баранов, львов и т п.
Их было очень много в то время в хакасских степях. Первые из этих изваяний были увидены Мессершмидтом уже при устье р. Бюрь, впадающей в Уйбат слева. Здесь караван отдыхал в «июс-сагайских юртах» (рис. 5) — большом хакасском улусе, населенном приветливыми и любознательными черноволосыми людьми.
Рис. 5. Улус хакасов-сагайцев (по гравюре 1895 г.)
Местные жители — хакасы охотно служили проводниками экспедиции и, ничего не утаивая, показывали ученому иноземцу памятники древнего искусства и культа, сохранявшиеся и оберегаемые народом на протяжении многих веков.
Однажды, августовским утром, спускаясь вниз по долине Уйбата, караван экспедиции прибыл в один из наиболее крупных хакасских улусов. Над быстрой речушкой, выбегающей из гор по извилистому пути и устремлявшейся в просторную степь, расстилавшуюся вплоть до далеких берегов Абакана и Енисея, виднелись разбросанные тут и там белобокие чистенькие полушарные юрты, покрытые гибкими полотнами вываренной бересты (рис. 6).
Рис. 6. Улус хакасов-качинцев (по гравюре 1895 г.)
Близ улуса караван встретили рослые лохматые глухо рычавшие псы-волкодавы. Пахнуло дымком и кислым молоком. Из жилищ высыпали изумленные неожиданным появлением приезжих смуглолицые хакасы. Из-за спин взрослых выглядывало множество детских головок, поблескивавших узкими черными глазками.
Прием был радушным. Посреди просторной юрты в небольшой яме, обложенной каменными плитками, плясал красными языками огонь, потрескивая сухим хворостом. Синий дымок уплывал вверх в круглое дымовое отверстие. Вместе с хозяевами путешественники сидели на расстеленных по земле вокруг круглого столика на низких ножках шкурах косуль и пили чай со сливками, похрустывая дробленым сухим сыром хурутом.
После отдыха Мессершмидт вместе со своими спутниками покинули гостеприимный улус и в сопровождении двух парней-хакасов, оседлавших резвых молодых лошадок, поехали осматривать древние памятники, о которых им рассказали степные старцы. Ехать пришлось ковыльной степью к видневшимся неподалеку невысоким голым горам. По выжженной солнцем степи в разные стороны разбегались тропы, выбитые в сухой земле овцами и коровами, которых пригоняли с пастбищ на водопой. Надоедливые мухи облепляли лица всадников и морды споро шагавших лошадок.
Один из хакасов, ехавший на гнедом коне возле двухколесной кибитки, приподнялся на стременах и показал кнутовищем нагайки на возвышавшийся над степью одинокий камень. Перейдя вброд через мелкую и бурливую речку Уйбат на ее северный берег, путешественники увидели на небольшом холме высокий песчаниковый обелиск, изогнутый «в виде венгерской сабли», как записал в дневнике Мессершмидт. На узкой грани столба рельефно выделялась антропоморфная личина.
Но что это? По древнему изваянию снизу вверх шли ровные строчки загадочных знаков. Они были вырезаны каким-то острым инструментом, но кое-где уже полустерлись под тысячелетним воздействием дождей, ветров, стужи и солнца. Надписи! 13 строк на четырех плоскостях гладкого обелиска обрывались, так как верхушка каменного столба была сбита еще в древности (рис. 7).
Рис. 7. Уйбатскии памятник, вырезанный руническими письменами - первый памятник енисейской письменности, найденный Д.Г. Мессершмидтом в августе 1721 г. (по рисунку X. Аппельгрен-Кивало)
Целая каменная книга! Но что за письменность? На первый взгляд похоже на скандинавские руны! Значит, в глубинных районах Сибири прежде жили цивилизованные люди, имевшие свою самобытную письменность и умевшие читать? Это они вырезали для потомков вечную надпись на каменном столбе!
Взволнованные путешественники зачарованно разглядывали «немой» монолит, который, однако, мог бы заговорить, если бы нашелся человек, сумевший прочитать загадочное письмо. Переводчик Кратц подтолкнул к каменной стеле проводников-хакасов. «Что это?» — спросил он и услышал в ответ: «Пичиктиг тас!», т. е. «Камень с надписью». «Ага, значит, они понимают, что это надписи!» Но, увы, хакасы к тому времени разучились читать древние тексты и не знали, кто и когда их высек на камне и для чего был установлен здесь высокий обелиск. Художник Шульман стал зарисовывать камень, а Мессершмидт радостно подумал: «Да, за такой находкой стоило проехать несколько тысяч верст по скверным дорогам, перенося многие лишения!» И в своей описи он записал о стеле: «Уйбатский памятник, вырезанный руническими письменами».
Так Д. Г. Мессершмидт открыл для науки первый памятник енисейской письменности, как выяснилось впоследствии, — средневековой письменности хакасов VII—XIII вв. Именно он впервые по сходству знаков назвал эту письменность ошибочно «рунической», хотя и правильно полагал, что «не все эти знаки руны, а что к ним примешан, может быть, другой род древних парфянских букв».
И августе 172! г. караваи экспедиции спустился по долине Уйбата до впадения его в р. Абакан. По Абакану и Енисею на двух каюках путешественники приплыли 12 сентября в Абаканский острог, который находился на правом берегу Енисея под горой Туран. 22 сентября туда же из Томска по сухопутью приехал Ф.И. Страленберг. Пользуясь малоснежной зимой, путешественники продолжали обследовать местности, прилегающие к Абаканскому острогу.
22 января 1722 г. к Мессершмидту пришел местный крестьянин и сообщил, что в долине р. Тесь стоит каменное изображение человека. Доктор был болен и поэтому послал 24 января туда Страленберга, Карла Шульмаиа и Петера Краца с проводником. Они обнаружили в степи на левом берегу Теси «большой курган, на котором находится изсечениое из камня изображение старика» (по Страленбергу). «Карл Шульман тотчас же принялся за рисование камня, изображавшего усатого старика, на спине которого, обращенной к западу (значит статуя первоначально была повернута лицом на восток. — Л.К.), находилось несколько букв, по большей части стертых» (из «Дневника» Мессершмидта). Рисовал он его, несмотря на мороз, весьма тщательно, что заняло 3,5 часа времени.
В описи самого Д Г. Мессершмидта этот второй, обнаруженный экспедицией памятник енисейской письменности правильно описан как «Киргизская надгробная мужская статуя, держащая в руках урну, между реками Тесь и Ерба, с руническими письменами, вырезанными на задней стороне...» (рис. 8).
Рис. 8. Киргизская надгробная мужская статуя с вырезанной на спине енисейской рунической надписью. Изображен древнехакасский посол, погибший в государстве караханидов в середине X в. Стояла между реками Тесь и Ерба.
По счастью, оба открытых экспедицией Д.Г. Мессершмидта каменных изваяния с енисейскими надписями сохранились до нашего времени. Они были перевезены в конце XIX в. во вновь открывшийся Минусинский краеведческий музей (1877 г.), где хранятся и поныне.
Третьим памятником енисейской письменности, попавшим в руки Д.Г. Мессершмидта, был обломок подпрямоугольного зеркала из белого сплава (рис. 9).
Рис. 9. Обломок металлического зеркала с енисейской надписью, подаренный Д.Г. Мессершмидту в Абаканском остроге в сентябре 1721 г., и Уйбатский памятник (по рисунку, опубликованному Ф.И. Страленбергом в 1730 г.).
Его нашли кладоискатели в древней могиле около Абаканского острога и по возвращении экспедиции передали Мессершмидту, который указал в своей описи: «с письменами по краю или рамке, которых не могли признать за свои ни мусульмане, весьма сведующие в Письменности турецкой, бухарской, персидской и арабской, ни тангуты, ни Дели-индийцы, а тем менее монголы с китайцами».
Отсюда видно, что, встречаясь во время своего путешествия по Сибири со знатоками указанных языков, Мессершмидт показывал им свои находки, стремясь разгадать тайну древних письмен. Но никто тогда не смог их прочесть.
Так, Д. Г. Мессершмидт нашел «праотческие письмена» одного из сибирских народов (хакасов), о которых писал еще в рапорте сибирскому губернатору А.М. Черкасскому. Таким образом, он буквально выполнил ту часть указа Петра I от 1718 г., где говорилось о необходимости собирать «старые надписи на каменьях, железе или меди».
Им же было собрано у местного населения несколько «калмыцких грамот» — листов буддийских книг XVII в., напечатанных по-тибетски и привезенных из Тувы в Красноярск.
В 1730 г. помощник Мессершмидта и участник первой части работ его экспедиции Ф.И. Страленберг, вернувшийся в 1723 г. в Швецию, подготовил и издал книгу «Das Nord — und Ostliche Theil von Europa und Asia». В этом труде изложены материалы, собранные Страленбергом за 13 лет его пребывания в Сибири. Среди них были опубликованы и важнейшие достижения экспедиции Д.Г. Мессершмидта за 1721 —1722 гг. с копиями рисунков сибирских древностей и каменных изваяний, в том числе и изваяний с енисейскими древнехакасскими надписями, а также рисунок обломка зеркала.
Эта книга Страленберга получила мировую известность благодаря новизне ценных сведений о Сибири, в то время почти незнакомой Европе. Книга была затем переиздана в Германии и переведена на английский, французский и испанский языки. В результате имя Страленберга, изложившего также ряд выводов и мыслей делившегося с ним научного руководителя первой сибирской экспедиции, несправедливо заслонило на некоторое время имя Мессершмидта — истинного первооткрывателя письменности древних хакасов.
***
Енисейская письменность была расшифрована, спустя 172 года после находки первых ее памятников. Уже с начала XIX в. многие ученые предполагали, что эта письменность принадлежала некогда древним хакасам. Ключ к расшифровке таинственной письменности, нашел в 1893 г. профессор Копенгагенского университета Вильгельм Томсен. Первые переводы енисейских текстов были опубликованы русским академиком В.В. Радло-вым в 1895 г.
Расшифровка доказала, что этой собственной письменностью пользовались тюркоязычные народы Южной Сибири, создавшие в VI в. древнехакасское государство. Ныне выяснено, что письменность, названная Д.Г. Мессершмидтом рунической, существовала с конца VII до XIII в., т. е. на протяжении свыше пятисот лет.
О чем же сообщалось в надписях первых трех памятников, открытых на территории современной Хакасии в 1721 году? Хотя текст Уйбатского обелиска сильно пострадал от времени, не пощадившего поверхности древнего изваяния, высеченного из девонского песчаника, очевидно, однако, что это эпитафия, посвященная погибшему на войне знатному человеку. Имя его — Сабык басар. Он был тарханом и сангуном, т. е. знатным феодалом и генералом — начальником войска. От его имени в тексте сказано: «В шесть моих лет я лишился отца. Я не сознавал этого. Я, горюя, отделился от трех моих старших братьев... Я не насладился ни моим государством, ни моим ханом. Моими сыновьями, моими старшими и младшими братьями я, видя любовь, не насладился, так как умер». Надпись высечена в VIII в. Стела, очевидно, является поминальной, так как установлена на холме, а не возле могилы. Так поступали в тех случаях, когда воин погибал где-то далеко на чужой земле, а на его родине совершали поминки по убитому.
Вторая надпись была высечена на спине каменной фигуры бородатого мужчины, держащего в обеих руках сосуд для питья; изображен также головной убор в виде накосника, свисающего назад (рис. 8). Хакасы называли это изваяние «Богатырь». Подобные фигуры, изображающие погибших героев, ставили в Центральной Азии в VIII—X вв. На левом боку «Богатыря» высечена древнехакасская тамга, очертания которой позволяют уточнить время сооружения статуи — середина X в. К тому же времени относится и надпись на ее спине: «Я — Эзгене — внутренний [чин] Кара-хана. Я был на двадцать шестом году своей жизни. Я умер внутри тюргешского эля, я бег. Надпись».
Очевидно, древнехакасский бег (начальник) Эзгене был послом в среднеазиатском государстве Караханидов и на двадцать шестом году умер в тюргешской земле, т.е. в Семиречье. А на родине в память бега была высечена и установлена каменная статуя с надписью.
Третья надпись на обломке зеркала из белого сплава переводится так: «Человек Ангказ-Тошек, кусок моего зеркала». Очевидно, это пометка владельца зеркала, дорожившего даже его обломком.
Что касается содержания всех енисейских текстов, которых в настоящее время обнаружено свыше 150, то об их открытии и исследовании должен быть написан другой рассказ.
https://nbdrx.ru/pdf/Kyzlasov/ax0000020_2.pdf - здесь полный текст статьи Кызласова Л.Р. из сборника «Путешествия в древность»
И напоследок я скажу…
Даниил Готлиб Мессершмидт (1685 – 1735 гг.), учёный, доктор медицины, путешественник, основоположник научного изучения Сибири, специалист в области естественной истории, географии, археологии.
Даниил Готлиб Мессершмидт поехал по указу Петра Первого в Сибирь в 1721 году, чтобы исследовать ее неизведанные богатства. Мессершмидт совершил поистине беспримерный научный подвиг. За шесть лет пребывания за Камнем (так назывались Уральские горы в эпоху Петра) он вдоль и поперек исколесил бескрайние сибирские просторы — от районов вечной мерзлоты Нижней Тунгуски и Лены до Саянских хребтов, от Урала до Забайкалья. Собрал огромное количество этнографического, археологического материала, коллекции флоры, фауны, минералов. С путешествий Мессершмидта, по мнению академика В.И. Вернадского, “начинается естественно-научное изучение России, они являются родоначальниками того великого коллективного труда, который беспрерывно и преемственно продолжается с начала XVIII века до наших дней, все более разрастаясь как по своей силе, так и по широте охваченных интересов”. В верхнем течении Енисея, а также на реке Уйбат Д.Г. Мессершмидтом и Ф.И. Страленбергом были открыты “енисейские надписи”, древнейшие письменные памятники тюркоязычных народов. Позднее их стали называть памятниками орхоно-енисейской письменности. Одна из стел с тюркскими письменами обнаружена учеными в районе нынешнего аала Чарков Усть-Абаканского района. Она теперь хранится в Минусинском краеведческом музее имени Н.М. Мартьянова. С сайта http://www.gazeta19.ru/node/3042
Комментариев нет:
Отправить комментарий