Источник: Ряннель Т. Улуг-Хем. Енисей. Ионесси: Рассказ художника о великой сибирской реке./ Тойво Ряннель. – Красноярск: Красноярское книжное издательство, 1970. – 92 с.
Рождение Енисея
В таежной дали непролазной,
Где сказкой кажется заря,
В кругу богов мы правим праздник
Рождения богатыря.
Салют! И троекратный выстрел
Встречает громом водопад,
Гудит, гудит на горной выси
Вот так, торжественно и просто,
Бросая брызги в облака,
Здесь набирается упорства
В борьбе рожденная река.
В каком порыве постоянном,
С какою собранностью всей
Штурмует гордые Саяны
Неукротимый Енисей!
И мы развертываем крылья,
Взлетаем круто над рекой,
И в россыпи алмазной пыли
Хватаем радугу рукой!
Я обретаю дерзость птицы
И мускулы богатыря,
Я накален твоим величьем,
Готов для взрыва, как заряд!
Еще не раз преграды встанут,
Как зависть, камни затая,
Но ты пробьешься к океану,
Река моя — судьба моя!
Пускай меня бурун завертит
И крылья выбросит на слом,
Но в этот миг я был бессмертен
В звенящем имени твоем. (автор стихотворения Ряннель Т.В.)Вышло так, что добрая половина моих картин, этюдов и акварелей, написанных за четверть века, так или иначе связана с Енисеем. …
Енисей — как тема для художника представляется очень грандиозной…
Образ Енисея в моем восприятии многолик и сложен. Он состоит из фактов, явлений и чувств.
Как перевести в образ, что за Енисеем числится сорок процентов всех запасов гидроэнергии нашей страны и что он собрал силу 116 257 малых и больших рек, из которых 17 имеют длину более 500 километров и три реки — более тысячи пятисот!
Енисей, как ни одна река в мире, объединяет судьбы, думы и поиски многих народов, больших и малых, населяющих его берега. Как выразить это на полотне!
Стихотворение … было написано давно, под волнующим впечатлением верхне-енисейского водопада…
Я не знал, какую из многих горных речек, впадающих в озеро Кара-Балык, можно считать началом Большого Енисея — Бий-Хема. Тогда для меня это имело принципиальное значение: я не мог согласиться, что Енисей не самая большая река в мире. Я готов был учесть каждый километр белопенного потока, как в спорте — десятую долю секунды.
Я спросил Ивана Верюгина — одного из немногих гидрологов, кто изучал и Бий-Хем и Каа-Хем, облазил все притоки от верховьев до Нижней Тунгуски,— что считать началом Енисея! Он ответил: реку Кок-Хем, впадающую в озеро Кара-Балык. Впрочем, в Сибирской энциклопедии названа другая река — Хадар-Сук.
Я спросил писателя Ивана Назарова. Он как речник и начальник пароходства на Енисее считает, что Енисей — Улуг-Хем начинается при слиянии Бий-Хема и Каа Хема, но как писатель добавил, что
В поднебесных скалах Удэгена
Первой струйке капля дорога.
Та земля вовек благословенна,
Где такая родилась река!.. (С. Щипачев " Улуг-Хем")
Я спросил Ивана Беляка, краеведа, моего учителя географии:
— Иван Филиппович, скажите точно, где начинается Енисей!
И он сказал, что география — наука точная, но карты со времен Птолемея до наших дней все время обновляются. Лучше самому сходить к истокам Енисея и разобраться во всем на месте.
Ряннель Т.В. Барас-Тайга
Я поехал в Туву и спросил старого пастуха Куртэна, где рождается Енисей... А он спросил меня, знаю ли я, кто такой Бель! Нет! Бель — это бог солнца, были у него владения без конца и без края и еще шестнадцать сыновей, имен которых старый пастух не помнит. Жили они в горах Удэгена, откуда и сейчас поднимается по утрам солнце. И послал Бель своих ребят посмотреть, нет ли где такого места, куда еще не заглядывал их отец. Но сыновья в дороге поссорились; каждому хотелось первому разрубить гору, вставшую на их пути. Спорили долго, а гора — ни с места. Рассердился тогда бог и превратил их в реку, река распилила гору, вот и получился Бий-Хем.
Действительно, прежде чем штурмовать хребет Оттуг-Тайгаг Енисей принимает силу шестнадцати притоков, тех самых сынов солнца, имена которых можно найти на карте Тоджи. Однако старый пастух не был на Большом водопаде. Оленей он пас совсем в другой стороне — на Кара-Балыке. От берестяного летнего чума Куртэна, что стоит на озере Азас, Кара-Балык — на восток, а Большой водопад — на юг, за святой горой. Старик — он сказочник, но по чувству — художник. Он не признает Енисей, вытекающий малой речкой из Кара-Балыка, ему подай образ сильного воздействия! Свой характер и богатырскую силу Енисей обретает на Большом водопаде.
Ряннель Т.В. На Бий-Хеме
После многодневного изнурительного похода мы пришли на водопад — группа художников из Кызыла, Абакана и Красноярска. Бродом и вплавь одолевали притоки, шли по горам, вязли в болотах и заблудились в скалах Улуган-Холя. Казалось, что удивить нас невозможно уже ничем, но, придя на водопад, мы не только рисовали до одури — мы стали вдохновенными рыбаками и поэтами. Мы всерьез обсуждали вариант возможной здесь гидростанции. Перепад воды тут сравнительно невелик — метров пятнадцать. Но вся река устремляется в узкий каньон, и вода уже не вода, а летящая белая масса, и беснуется она так, что дрожат скалы.
Кажется, опусти простейшее водяное колесо в нижний бурун этого потока, и заработает станция мощностью в 100—200 тысяч киловатт. Мы тогда не знали, что четверть века до нас тувинские гидрологи и краеведы носились с такой же идеей, словно с поэмой, шумели, обращались в правительство республики. Тогда мало кто знал о сказочных природных богатствах Тувы, на Большой водопад чаще заглядывали бородатые охотники-староверы, чем бородатые ученые-геологи.
Чтобы испытать силу водопада, мы срубили и столкнули со скалы в пучину кудрявую сосну. Больше мы ее не видели. Может, не узнали. В округлой лагуне ниже водопада плавают деревья без сучков и задоринок, идеально отредактированные. Из лагуны Енисей устремляется через перекат в далекий путь, создавая обратные завихрения,—и не всем погибшим деревьям случается попасть на главную струю, они кружатся в лагуне, пока поднятая заторами льда весенняя вода не выкинет их на берег. Из нагромождения плавникового леса мы выбрали четырнадцать деревьев, отрубили корневые узлы и вершины и получили бревна для плота — и еще целую галерею деревянных скульптур. Было похоже, что прославленный мастер Эрзя, засучив рукава, здесь крепко поработал! Вот Бетховен, пробивающийся сквозь бурю, Лев Толстой, сидящий в кресле, как на репинском портрете, и хоровод русалок, и клубок дерущихся собак. Мы хотели сделать подарок кызыльским друзьям, привязали на буксир отдельный плотик из пней-скульптур, но в первом же перекате у нас камни выхватили эту интересную коллекцию
Ряннель Т.В. Порог Даг-Ужар
На верхнем Енисее много перекатов и шивер, достойных называться порогами где-нибудь на равнинных реках, — и спускаться по ним на плоту азартное и веселое дело. Но есть на Бий-Хеме грозный порог Даг-Ужар, или по-русски Хутинский порог, на который на маленьком плоту или на лодке выходить нельзя. Даже большие в несколько ставов плоты с крутого водослива ныряют в пучину, и плотовщикам приходится крепко держаться за козлины, чтобы не оказаться в хаосе волн. Картограф и писатель Григорий Федосеев рискнул заплыть в этот порог на резиновой лодке, и он правильно сделал, что привязал свою левую руку к носовому кольцу лодки, иначе — не читать бы нам его замечательных книг о подвигах Улукиткана. Лодку перевернуло сразу и долго тащило в глубинных водоворотах. У Григория Анисимовича был потом повод рассказывать, что встречался лицом к лицу с большим тайменем. Мне пришлось быть свидетелем заплыва в этот порог кызыльской художницы Ксении Безнутровой. Она не сказала нам о своем рискованном плане. Увидели мы ее уже заплывающей в водослив. Бросив кисти, не в силах ничем ей помочь, ни вернуть ее—мы стояли обалделые и жалкие, пять парней, альпинисты, скалолазы, охотники! С гребня водослива Ксения махнула нам рукой и, как русалка, ушла под белые кипящие волны. Через несколько мгновений мелькнула ее голова на волне и снова исчезла. Мы бросились бежать, расшибая о камни колени и падая. Если ей и удастся миновать подпорожную скалу, о которую на повороте бьется река, то все равно она, обессиленная, не сумеет выбраться на берег.
Ксению мы встретили ниже порога. Она, усталая, спешила к нам. «Успокойтесь, мальчики, извините, попросилась бы — не пустили бы».— Мы ни о чем ее не спрашивали, но вечером она сама рассказала, что донные завихрения долго не выпускали ее из темного плена и были моменты, когда она вспоминала мать-старушку и брата.
Когда мы рассказали об этом местным плотогонам, нам не поверили, нас подняли на смех! Да, бывали случаи, что кто-то, смытый с плота, и выплывал, но добровольно никто не кидался в это белое пекло.
Ряннель Т.В. Город Кызыл
С тех пор прошло много лет, я не раз бывал в Туве, но не слышал о подобном эксперименте.
Бий-Хем и его меньший брат Каа-Хем встречаются в столице Тувы — Кызыле. На встречу друг с другом они пришли из краев очень разных: в верховьях Бий-Хема в горах цветут эдельвейсы и бродят северные олени, а у истоков Малого Енисея пасутся двугорбые верблюды. 
Ряннель Т.В. Город Кызыл Центр Азии
Реки-братья встречаются в самом центре азиатского материка. Эта условная географическая точка обозначена высоким обелиском, сооруженным по рисунку художника Василия Демина. Обелиск завершает перспективу Комсомольской улицы г. Кызыла. За Улуг-Хемом на вершине горы сверкает имя Ленина — гигантские буквы набраны из белых камней.
Тува вошла в состав Советского Союза в 1944 году. С тех пор в этом крае произошли поразительные перемены. Народ, который еще в двадцатых годах двадцатого столетия не имел своей письменности, ныне славится своеобразными мудрыми поэтами, талантливыми художниками, а произведения народных мастеров-резчиков по камню и дереву стали известны далеко за пределами нашей страны.
Ряннель Т.В. Улуг-Хем
От Кызыла до Западных Саян Улуг-Хем — относительно спокойная река, если считать скорость течения десять километров в час спокойным течением. Здесь нет порогов. Разбегаясь протоками, он образует «сорок Енисеев», голубыми излучинами огибает скалы и горные кряжи, дробя отражения облаков, спешит на перекатах, набирая разбег для новой встречи с Саянами.Берега Енисея напоминают здесь лунный пейзаж, как мы его представляем. Поворот за поворотом — и видишь историю образования гор в разрезе, как на хорошем макете. И только дымок костра или строгие конусы буровых возвращают в настоящее из загадочно томительной экспедиции в далекое прошлое.
Западные Саяны — это целая система горных хребтов. Более двухсот километров Енисей бежит в горах, мечется в белопенных перекатах, закипает бурунами в порогах.
Ряннель Т.В. Большой порог
Ценители дикой красоты! Спешите увидеть Большой порог в Саянах. Пройдет немного лет, и здесь поднимется Саянское море. Не разольется, а поднимется. Плотина Саяно-Шушенской ГЭС высотой в 240 метров гигантской изогнутой призмой сомкнет горы-берега ниже Джойского порога. Уйдет на дно морское и Березовский порог, и «Дедушка», и «Кабачок».
Грозный пейзаж Большого порога лет тридцать тому назад сильно изменили енисейские речники. Они взорвали скалистый остров на верхнем сливе порога. Теперь идущие сверху плоты и теплоходы, не задумываясь, устремляются в громадные волны. Енисей здесь сужается до восьмидесяти метров. Скорость течения в большую воду достигает 30— 40 километров в час.
Идущие вверх теплоходы самостоятельно одолеть порог не могут. Речные механики придумали систему из блоков, буйков и тросов, в которую запрягается пара сильных тракторов, — и тогда с их помощью теплоход, содрогаясь от ярости волн, медленно и верно побеждает порог. Наиболее свирепые волны залетают на палубу и даже пытаются выбить стекла в капитанской рубке. Подниматься на теплоходе через Большой порог мне не приходилось. Капитан Александр Мурагин нас, художников, высадил на берег ниже порога. Должно быть, для убедительности инструкции как раз в том месте, где торчит из воды исковерканный корпус металлической баржи с наплывами застывшего цемента. Мы смотрели упорную борьбу людей и машин со стихией с гребня высокой каменной россыпи, где прилепилась деревянная часовня. Бывшая часовня, теперь будка с телефонным аппаратом, где во время первой проводки каравана судов занимал командный пункт капитан-наставник. Рассказывают, что построил эту часовню еще в старину какой-то минусинский купец. После удачной торговой сделки в Туве он возвращался на плоту и был трижды сброшен в порог волной и трижды закинут той же волной на плот.
Оставив плоты выше порога, сюда заходили гребцы и лоцманы перекреститься перед маленькой иконой. Отсюда виден весь порог, здесь можно без конца стоять и смотреть дикий танец волн и, как бы ни о чем не думая, долго думать. Здесь можно понять и простить художника, который не возьмется за кисти. Можно попытаться создать «свой порог», но соперничать с созданием природы — дело безуспешное.
Ряннель Т.В. Майна
Это место называется Карлов створ. Оно оказалось самым удобным для возведения плотины величайшей в мире Саяно-Шушенской ГЭС. Я не точно сказал. Место подходящее, как у нас в Сибири говорят, но для строительства очень неудобное. Промышленным площадкам, подсобным предприятиям и городку строителей развернуться трудно. От поселка Майна, где база строителей, дорогу к створу пробивают в скалах. Бывают, наверное, дороги и посложнее, но я впервые видел, чтобы в насыпь дороги рушили мраморные скалы — белые, розовые, серые — неповторимое месторождение лучшего в мире мрамора. Есть что-то жертвенно отчаянное в этом деле. Экономисты так и не сказали мне, чему эквивалентна эта материально-эстетическая потеря. Правда, они, экономисты, успокоили меня: если бы я задумал создать новую Венеру Милосскую (даже с руками!), то нашлась бы уцелевшая от детонации взрывов глыба, излучающая свет спрятанного внутри солнца.
Ряннель Т.В. Дорога к створу
Забавно тогда рисовали человека: кружочек—голова, крестик — туловище. Пять таких символов вместе — наверное, это артель охотников, а кружок отдельно и крестик сбоку—человек отдыхает, а может, погиб здесь в Джайском пороге пятьдесят веков назад. Возможно, это и не так, и нарисованы здесь вовсе не люди, а боги, о которых вспоминали древние лоцманы перед тем, как спустить свои лодки-долбленки в буруны порога.
Археологи сейчас ломают головы, как бы отпилить скальную плиту с редкими рисунками и пополнить уникальную в своем роде коллекцию «писаных камней» Хакасского краеведческого музея. Возможно, в новом городе гидростроителей тоже будет создан музей, и там найдут место рога буйвола, найденные в Уйском гравийном карьере, и первый керн — этакий многопудовый кремневый карандаш, извлеченный буровиками из глубин каменного ложа Енисея. Я бы в этом музее еще выставил простейшие кирзовые сапоги изыскателей, первую палатку топографов и рукавицы скалолаза-инструктора Виктора Видунка...
Случилось так, что ураганный ветер повредил электролинию над Енисеем. Погасли огни в штольнях, замолчали буровые станки. Чтобы устранить повреждение, нужно было для начала опустить кабель, закрепленный на береговых скалах на высоте доброй сотни метров. На это ушло бы 2—3 дня. Виктор Видунок отремонтировал линию за два часа. В те дни газета «Правда» опубликовала снимок: словно комар на паутине, повиснув над стремниной Енисея, работает парень с фамилией, похожей на прозвище. В короткой информации не было слова — подвиг. Корреспондент был тактичен — он видел, что парень делал обычное дело, так, как надо.
Я же задал Виктору вопрос:
- Ну и как!
- Рукавички неважные, горят моментально,- ответил скалолаз, бросил рукавицы и пошел в столовую.
Ряннель Т.В. Утес Хабас
Выходя из Саян, Енисей спешит еще и еще показать свои красоты— и мраморные скалы Кибика, и «Каменную деревню», и утес Хабас, что возвышается над деревней Сизая. Я часто бывал в этих местах, но ни разу не увидел каменное лицо Хабаса. Говорят, что в какой-то момент освещения глубокие тени выявляют лицо воина, печального и мужественного. Хабас был саянский богатырь. Полюбил он девушку из другого враждовавшего племени. Хабас и степная красавица погибли. Коварство и любовь всегда шагают рядом. Но сила их любви принесла мир в предгорья Саян — кончилась вражда племен.
Ряннель Т.В. Минусинск Музей им. Мартьянова
…Из Шушенского видны Саяны, снежная пятиглавая вершина Борус-Таскыла
… Один из краеведов, по рассказам старых речников, так описывает одну из поездок Владимира Ильича по Енисею:
«Красноярец» запасается дровами в Усть-Тубе и идет к семиверстной скале Оглахты. Все пассажиры «Красноярца» вышли на носовую палубу, чтобы посмотреть на Богатырскую тропу, хорошо видимую с парохода...
Владимир Ильич заметил знакомую столбовую дорогу, поднимающуюся к северу на хребет Туран и к югу на гребень Тепсея... По этой дороге он в мае 1897 года ехал в ссылку вместе с В.В. Старковым и Г.М. Кржижановским... Путники не успевают оторвать свои взоры от Богатырской тропы, как Енисей делает резкий поворот вправо, и «Красноярец» стрелой несется к горе Туран. Все пласты и слои Турана, так же, как и Тепсея и Оглахты, лежат наклонно навстречу течению. Будто могучая река, встретив на своем пути эту горную преграду, опрокинула эти горы, прорвала их и теперь узким ущельем мчится между скал».
Ряннель Т.В. Хакасия. Степной курган
…Сейчас к этим легендарным хакасским скалам подошли волны Красноярского моря.
Ряннель Т.В. Красноярское море
Быстрокрылые корабли — «Ракета» от Минусинска до плотины Красноярской ГЭС идут шесть часов. Это — путешествие в сказку, героическую и грустную. Представить только, что летишь над островами, над гигантскими тополями, которые стоят в морской глубине и отдают свое последнее тепло холодной водной массе... Перешли из ведомства Плутона во владения Нептуна подземные дворцы и галереи Бирюсинских пещер. Но что поделаешь — таков неумолимый закон жизни: приобретая новое, большое, приходится терять старое, привычное, дорогое...
Ряннель Т.В. Енисей. Красные скалы
Гидрологи и буровики начали изыскания в 1931 году. Первая буровая стояла у скалы Собакин Бык в 15 километрах от Красноярска. На этой буровой работал красноярский парень Георгий Кублицкий. Силу течения и расход воды Енисея измерял выпускник Красноярского лесотехнического техникума Иван Песчанский — ныне известный ученый-гидролог, профессор. Оба они написали хорошие книги о реке своей юности — Енисее. Из них я и узнал, что Шумихинский створ, где возведена гигантская плотина, четырнадцатый по счету из детально исследованных вариантов, а если принять во внимание все пробные варианты, то их было более сотни!
Ряннель Т.В. Поселок изыскателей
Ряннель Т.В. Дивные горы
В этом месте Енисей гонит 17 тысяч кубических метров воды в секунду—это вдвое больше, чем Волга. Красноярская ГЭС—это 170 Волховских гидростанций, это Куйбышевская и Волгоградская станции, взятые вместе. В каждую турбину Красноярской ГЭС устремляется поток, равный Дону. Каждый агрегат по силе превосходит Днепрогэс. Красноярская ГЭС—это 20 миллиардов киловатт-часов энергии в год, и я не представляю, с чем это можно сравнить.
Ряннель Т.В. Красноярская ГЭс Паводок
Новое большое—это Красноярская ГЭС, богатырь, созданный волей и умными руками людей. Красноярскую ГЭС надо видеть! Посмотреть хоть раз в жизни. Ни яркие цифры, ни обстоятельный рассказ, ни картины не в силах передать ощущение величия стройки, ее масштабов. Красноярская ГЭС в арифметическом смысле — сложное произведение многолетних трудов изыскателей и строителей, опыта старших и подвигов юных, умноженных на силу Енисея.
Ряннель Т.В. Плотина Красноярской ГЭС. 1967 год
Проект Красноярской ГЭС создали ленинградские гидротехники под руководством Николая Александровича Филимонова — ветерана советского гидростроения. Он участвовал в проектировании гидростанций на Волхове, Днепре и Свири, строил Волго-Донской канал, создавал Цимлянское море. Здесь, на диком бреге Енисея, прочно встала и не думает отступать старая гвардия гидростроителей, целое созвездие имен:
Сергей Леонидович Малиновский — он строил первенец советской энергетики—Волховскую ГЭС; Андрей Ефимович Бочкин, Евгений Ефимович Лискун — это такие, как они, создавали энергетическую мощь нашей Родины…
Эстафету из их рук приняли молодые. Многие начинали здесь свои рабочие биографии с нулевого цикла и росли как специалисты вместе со своей первой плотиной. Я не сумею здесь назвать тысячи достойных имен — молодых и опытных строителей,—их подвиг на виду у всего мира!
Город гидростроителей Дивногорск вырос на месте маленькой таежной деревушки — Знаменский скит. Слово «дивное» — это сибирский синоним слова «много». Здесь много утесов и гор, чудесных и «дивных», как мы теперь понимаем звучание этого слова. Я жалею, что в свое время не нарисовал эту деревушку с интересной деревянной церквушкой.
Ряннель Т.В. Красноярск. Набережная
… Красный Яр — Кызыл-Яр — Тура — Красноярск. Город основан в 1628 году русскими землепроходцами. Командир дружины Андрей Дубенский в донесении енисейскому воеводе писал:
«Место сие угоже и крепко и рыбно, и пашенка невелика, и лугов много, и где стоять городу, то место высоко—большая вода не поймает».
Красноярск — город большой и сложный. В нем много исторических мест, о них изданы справочники, путеводитель. В его облике выражена вся история города: землепроходца и труженика. Недаром наша газета называется «Красноярский рабочий». Это название носит самый большой проспект города и самый сильный теплоход на Енисее.
Здесь напрасны поиски классических архитектурных ансамблей, но все же Красноярск имеет свое неповторимое лицо — он встал на берегах и островах Енисея, поднялся на яры и горные склоны. Городской пейзаж Красноярска связан с величественной природой — и я не могу представить Красноярск без Енисея, не могу представить Енисей без гигантских мостов и железных журавлей портовых кранов, без сутолоки красноярских проспектов и пристаней. Здесь каждая сторона света имеет свою запоминающуюся горную вершину. В северной перспективе улиц — встает застывшей волной Красный Яр с островерхой часовней вместо старинной сторожевой башни. На западе — плавный конус Афонтовой горы, на востоке — Кари-Шаг (Черная сопка). На юге над Куйсумским хребтом — скалистая вершина Такмака. Здесь природа вошла не только в пластический образ города, но и в сердце и характер красноярцев. «Краснояры—сердцем яры» — строку из старинной песни любил повторять Василий Иванович Суриков. Сын красноярского казака, великий художник земли русской, он любил свой родной город, свой Енисей и, возможно, в своих оценках был пристрастным.
Ряннель Т.В. Река Бирюса
Дадим слово нашему гостю, Антону Павловичу Чехову: «...природа оригинальная, величавая и прекрасная начинается только с Енисея. Не в обиду будь сказано ревнивым почитателям Волги, в своей жизни я не видел реки великолепнее Енисея... На этом берегу Красноярск, самый лучший и красивый из всех сибирских городов, а на том — горы, напоминающие мне о Кавказе, такие же дымчатые, мечтательные. Я стоял и думал: какая полная, умная и смелая жизнь осветит со временем эти берега».
Владимир Ильич Ленин писал из Красноярска родным: «Здесь окрестности города, по реке Енисею, напоминают не то Жигули, не то виды Швейцарии...»
Мы, жители берегов Енисея, всегда будем с гордостью вспоминать эти точные и яркие слова. Оказавшись вдали от Енисея, я невольно все сравниваю с ним. Так, на Босфоре я оценивал берега турецкие: почти, как Енисей, только берез и сосен не хватает. Проплывая мимо берегов Алжира, я смотрел на сизые в дымке Атласские горы и вспоминал горы за Енисеем...
Из Красноярска начинаются голубые дороги на юг — в Хакасию и в Туву, на север — на Ангару, на эвенкийские реки—Подкаменную и Нижнюю Тунгуски, а еще дальше — Енисей встречается с океаном.
Ряннель Т.В. Казачинский порог
До города Енисейска можно пролететь на «Метеоре» — только успевайте смотреть цветные кадры индустриальной Сибири, набегающие с двух сторон в светлые экраны окон.
... По сравнению с порогами верхнего Енисея, Казачинский порог не выглядит столь свирепым. Енисейские речники приложили к нему не только руки с буровыми инструментами, но и динамит и аммонал.
Но все же до сих пор далеко не все теплоходы могут самостоятельно преодолевать стремнину порога. Здесь работает туер-силач с нежным и звонким названием «Ангара».
Ряннель Т.В. Ангара встречается с Енисеем
Ангара, дочь Байкала, приходит в объятия могучего Енисея стремительная и светлая. Сразу даже не поймешь, кто кого обнимает. Не будь в обиду сказано богатырю Енисею, Ангара выглядит более могучей рекой, а если подняться на трапповые скалы правого берега устья Ангары, то видно на многие километры, как бегут рядом рука об руку два великих потока. Воды Ангары светлее успевшего загореть под солнцем Тувы и Хакасии Енисея.
О красавице Ангаре сложены легенды и песни, ее раздольные шири, пороги и новостройки достойны отдельного большого рассказа. Нам же в Енисейске предстоит пересесть с «Метеора» на дизель-электроход «Чехов», идущий в низовья Енисея. Енисейск старше Красноярска на девять лет. Енисейские «служилые люди» построили Красноярск и Братск. В Енисейске служил Семен Дежнев, отсюда он ушел в дальние походы и совершил замечательные географические открытия. Здесь бывали Семен Челюскин и Харитон Лаптев. Были здесь и адмирал Макаров, Норденшельд и Нансен. Из Енисейска родом Никифор Бегичев — «последний могикан» в ряду великих, посвятивших свою жизнь освоению Севера.
Ряннель Т.В. У Полярного круга
Наш теплоход догоняет убегающую на север весну...
В Красноярске мы уже давно с ней расстались. Густые зеленые тополя успели покрыться пылью, — и вот, всего трое суток пути, снова — весна. Мы просим нас высадить у самого Полярного круга. Из шлюпки мы шагнули на льдину, излучающую голубой свет и сырой холодок. Полярный круг здесь обозначен затесом на стволе приземистого кедра, где впадает в Енисей небольшая речка с ласковым именем — Летовье. Енисей — теплая река. Вместе с ним далеко на север шагают березы. При нас на Полярном круге зацвела черемуха, не менее пышная, чем на островах у Красноярска.
— На Оби такое не увидишь, — говорит Борис Ряузов и чертит носком кирзового сапога глубокую борозду в песке, — там Полярный круг проходит в зоне тундры.
Мы думаем о том, как бы здесь на берегу соорудить символ Полярного круга, большой и выразительный, видный с пятикилометрового разлива Енисея. Хотя бы для туристов, наших гостей, впервые пересекающих Полярный круг. Пусть знают, в какой момент начать праздник Нептуна!
Ряннель Т.В. Белая ночь
В июне здесь большой полярный день, светлая розовая ночь длится лишь один момент, когда красный диск солнца коснется горизонта, чтобы снова начать плавный полет над сибирскими просторами. Удивительное состояние бывает в природе этой розовой ночью — все пронизано пурпурным светом; только пламя костра на фоне далекого мыса кажется фосфорически-зеленым. Замолкают на лесных озерах птицы, куда-то отступают комары, и звенит эхом комариного чуда сама тишина. И слышно, как лопаются почки и пробивается из влажной земли светло-зеленая чемерица.
Ряннель Т.В. Порт Игарка
Игарка — город-порт, город-лесозавод, издали напоминает океанский корабль, причаливший к высокому берегу Енисейской протоки. Радиомачты и трубы Игарки усиливают это сходство. Игарку называют морскими воротами Сибири, хотя до моря еще очень далеко, может быть, семьсот километров, а может быть, и все девятьсот, смотря что считать морем. Лет двадцать тому назад, когда из Красноярска на Диксон еще не ходили туристические теплоходы, я плавал на рыбацком сейнере из Дудинки в Енисейский залив. Измотанный непривычной качкой, я долго не выходил из кубрика, а когда поднялся на мостик, то берегов не было видно. Я спросил капитана Виктора Бейдина:
- Что, уже море!
- Нет, это Енисей. Только прошли Нассоновские острова.
Енисей называют братом океана. Это и точно, и очень образно. Алексей Кожевников еще в конце тридцатых годов написал книгу о Енисее — «Брат океана», о строителях Игарки, об их удивительной судьбе.
Ряннель Т.В. Енисей становится морем
…Мы отдаем якорь на траверсе Гольчихи. Здесь Енисей встречается с Енисейским заливом Карского моря Северного Ледовитого океана. Тут Енисей сближает свои берега словно на прощание — ширина реки всего восемь километров. На левом берегу видны избушки и чумы Лайды. На правом — чумы и школа-интернат Гольчихи. Здесь кончается Енисей-река. Я выхожу на берег, нет, прыгаю в шлюпку, но шлюпка не может подойти к берегу, и я шагаю в воду и делаю двести тяжелых шагов к берегу. Меня встречают чайки, собаки и люди. Я прошу карабин. Мне дают карабин, но говорят, что чаек здесь не принято стрелять. Но я и не собираюсь стрелять в чаек, я просто так выстрелю три раза в небо, в честь встречи с вами, Иван Овчарук, Венго Пудано, Алексей Мирных — рыбаки, охотники, оленеводы!
Я хочу приветствовать море, куда уходит Енисей — Ионесси (как зовут здесь великую реку северяне). Я хочу вспомнить зеленые горы Удэгена с белыми пятнами снега на вершинах. Большой водопад — все, с чего начинается эта книга.
Но оказалось, что я рано сошел на берег. По каким-то неизвестным мне признакам принято считать, что Енисей встречается с морем у мыса Сопочная карга.
Вот он, этот мыс, совсем рядом, крутолобый и синий, как всплывший на волне кит.
С моря тянет сивер, горизонт золотится пронзительно ярко, и летят редкие рваные паруса облаков. На веслах идти будет трудно. Пойду берегом. Не по пути наименьшего сопротивления, а по тундровым ярам — последние двадцать пять километров из четырех тысяч девяносто трех. С береговых высот я лучше увижу, как Енисей становится морем. Там прогремит салют, но не так, как у истоков Енисея,—тундра не отзывается на выстрел...
Вот и весь рассказ.
Остается только признаться, что мне так и не удалось за одно лето пройти весь Енисей. Здесь собраны впечатления и наброски разных лет. Первые страницы книги — это страницы дневника 1956 года, а о Красноярском море я писал в 1967 году. Когда я шел к истокам Енисея, его длина была 4063 километра. Теперь принята величина 4093. Прибавилась длина реки Кок-Хем, впадающей в Кара-Балык. Кок-Хем — это тоже Енисей. Ведь озеро — это просто водохранилище, созданное мореной на пути реки. Пусть не смущает название Кок-Хем. Охотник, который в старину дал имя этой реке, не знал, что из нее потом получится Енисей.
Комментариев нет:
Отправить комментарий